Эмилиан вышел на порог дома и проводил ее взглядом, затем вернулся в комнату сына Зутеров.

Мальчик спал. Сила мысли Эмилиана все еще владела его сознанием. Сила вендари. Она парализовала его разум и тело. Он не был привязан. Эмилиан подошел чуть ближе. Еще один ребенок. Габриэла никогда бы не простила ему этой смерти.

– Эй! Просыпайся и уходи отсюда, – велел он, но ребенок не пошевелился. Эмилиан прикоснулся к его руке. Плоть ребенка была холодной. Сердце не билось. Мальчик умер от голода, страха, паралича.

Эмилиан долго смотрел на него, представляя, как убьет своего сына в теле Габриэлы. Убьет вместе с матерью. Весь мир как-то застыл, вся жизнь. Эмилиан не услышал, как в дом вошла Дарла. Она была злой и усталой.

– Никто не хочет ехать далеко от своего города, – сказала она. – Проститутки и те отказываются.

– Не хочу проституток, – тихо сказал Эмилиан. – Они могут быть заразными, и я не знаю, какой вред мне причинят вирусы.

– Я понимаю, – Дарла смущенно опустила глаза. – А сын Зутеров? Ты осушил его?

– Он умер своей смертью.

– Не знаю даже, что хуже.

– Я тоже не знаю.

Они снова замолчали. Где-то далеко раздался шум патрульной машины. Шериф Лари Вэлбек свернул с дороги, остановился возле заброшенного дома. Мысли в его голове путались. С одной стороны, была Дарла, которая заставила его думать о чем угодно, кроме этого заброшенного дома, с другой стороны, были его инстинкты, которые обострились, как только он увидел знакомую машину, на которой приезжала Дарла. Машину, принадлежавшую Габриэле… Здесь что-то определенно не так. Разве не эту машину описывали очевидцы, жившие возле старого стадиона? Разве не на этой машине уехали подростки в прошлую ночь? И как он не подумал об этом прежде? Что помешало подумать ему об этом? Кто? Шериф содрогнулся, вспомнив дочь. Он не знал как, но был уверен, что это именно она затуманила его разум.

Он вышел из машины и громко позвал Дарлу по имени. Его голос заставил дочь вздрогнуть. Дарла бросила короткий взгляд на Эмилиана. Он молчал. Шериф снова позвал ее. Она услышала его шаги. Хлопнула входная дверь. Запах крови и гниения ударил в нос. Шериф расстегнул кобуру. Сердце замерло.

– Дарла? – он не знал, чего боится больше: увидеть свою дочь с выпущенными кишками в груде убитых подростков или же узнать, что она причастна ко всем этим убийствам. – Дарла, пожалуйста, скажи, что это не ты. Скажи, что тебя вообще здесь нет.

– Что будем делать? – спросила Дарла Эмилиана.

– Это твой отец, – сказал он тихо, почти одними губами.

– Уже нет. Почти нет.

Она заставила себя собраться, вышла в коридор. Свет карманного фонаря шерифа ударил в глаза.

– Господи, Дарла! – голос отца задрожал. Он не хотел верить.

– Зря ты пришел. – Дарла попыталась дотянуться до его мыслей, но не смогла. Если бы она не была так стара. Если бы все это случилось еще пару дней назад. Тогда ей удалось бы задушить его инстинкты, возможно, стереть воспоминания, но сейчас эта способность была утрачена, как утрачивают ее древние слуги вендари, которые живут слишком долго. – Зря ты пришел, – повторила Дарла.

Одна из оживших теней проскользнула рядом с ее ногами.

– Какого черта? – Шериф отшатнулся.

Тень опутала его ступни. Шериф выстрелил в сгусток тьмы. Пуля пробила пустоту, вонзилась в старые доски пола. Шериф пошатнулся, упал. На грудь навалилась тень, подчинявшаяся Дарле. Шериф видел, как дочь подходит к нему. Он мог выстрелить в нее. Рука с пистолетом была свободна от хватки холодной, липкой твари, навалившейся на него, словно тень хотела, чтобы он нажал на курок. Но шериф не мог. Только когда лицо Дарлы стало меняться, пальцы сжались. Громыхнул выстрел. Но пули уже не могли уничтожить это существо. Свинец вонзился Дарле в плечо. Она остановилась. Полученная рана затянулась почти мгновенно. То, чего другие слуги добиваются веками, она получила за пару дней, став почти такой же неуязвимой, как вендари, но нужна ли ей была эта неуязвимость? Шериф выстрелил еще раз и еще. Одна из пуль попала Дарле в коленный сустав. Ноги подогнулись. Она упала на колени. Отец снова прицелился. На этот раз в голову дочери, которая смотрела на него так безучастно, так отстраненно.

– Господи, – прошептал он. По его лицу покатились слезы. Дарла приказала тени отпустить его. Тень подчинилась.

– Теперь уходи, – велела Дарла отцу.

Он поднялся на ноги. Тело его дрожало. Взгляд устремлялся то к ожившей тьме у своих ног, то к дочери, в грудь которой он выпустил три пули.

– Убирайся! – заорала Дарла, теряя терпение. Что-то в ее голосе показалось шерифу настолько чужим, что жалость и любовь к своему ребенку уступили место отвращению и инстинкту самосохранения. Мир снова затянула мгла. Словно кто-то подчинил мысли, чувства, волю. Дарла шумно выдохнула, увидев, как шериф покидает дом. Загудел двигатель патрульной машины. Эмилиан подошел к Дарле, помог подняться.

– Это ты приказал ему уйти? – спросила она хозяина.

– Мне показалось, ты этого хочешь.

– Ты понимаешь, что он вернется?

– Не сегодня.

– Но он все вспомнит, – Дарла заглянула Эмилиану в глаза. – Тебе придется уехать.

– Нам.

– Ты готов убить Габриэлу?

– Нет.

– Значит, я останусь и буду ждать, пока она не умрет собственной смертью. Или же пока мой отец не вернется в этот дом. Тогда я убью ее.

– Но я думал, что мы будем всегда вместе.

– Мы и так долго были вместе. Для нас долго. Но мое время подходит к концу. Ты знаешь это. И это знаю я. Я не смогу прожить так долго, как проживешь ты. И не хочу, – Дарла отвернулась и велела ему собираться.

В доме жены детектива Джейсона Оливера было тихо и пахло лилиями, которые росли под окном вдоль наружных стен. Ядовито-желтая убывающая луна, окруженная призрачным пульсирующим ореолом, висела в ночном небе, тщетно пытаясь осветить землю отраженным солнечным светом. Тени не двигались. Окружив дом Биатрис, они затаились, дожидаясь своего часа. Мэтокс чувствовал их на расстоянии, знал, кому они принадлежат и за кем пришли. Западня была примитивной, но почти безотказной – капкан, мышеловка, в которую Мэтокс собирался войти. Оставалось проехать пару перекрестков и надеяться, что навигатор не заплутает в этом тихом спальном квартале, где все дома похожи друг на друга.

– Ты ведь позаботишься обо мне? – доверчиво спросила Клео Вудворт, когда они свернули к обочине возле дома бывшей жены Джейсона Оливера.

Клео не понимала, чего именно хочет от нее Мэтокс, но он внушил ей, что это важно для него, для нее, для всего города, а возможно и мира. Ее разум был мягким и пластичным, словно глина на гончарном диске. Нужно приложить немного старания, и желанный сосуд родится под неуклюжими руками мастера. Никогда прежде Мэтокс не встречал более податливой личности, чем Клео. Ее воспоминания, страхи, чувства, желания, вопросы – он мог контролировать все, замещать, создавать новое и поднимать из глубин давно забытое. Мэтокс не знал, почему может это делать, да и не хотел знать. Главным было отомстить за Крину, сделав это раньше, чем тени возьмут след Клео и придут, чтобы избавиться от свидетеля.