Выстрелы пушек быстро очистили поле боя от южной башни до северной, отрезав цитадель от озера. А пехота Жана Ибелина успешно захватила все это пространство. Бой перекинулся на стены цитадели. И вскоре сконцентрировался в районе ее главных ворот. Артиллеристы уже не могли поддерживать собственные войска огнем, потому что боевые порядки атакующих смешались в ночи с противником в жестокую сечу. И командор храмовников приказал перенести огонь пушек на донжон. Вскоре, преодолев сопротивление возле ворот, пехотинцы графа открыли проход, и внутрь ворвалось воинство барона Монфора во главе с ним самим. Впрочем, они уже только добивали сопротивлявшихся сарацин и брали в плен тех, кто сложил оружие. К рассвету вся цитадель, кроме донжона, отделенного еще одним рвом и подъемным мостом от основных укреплений, оказалась в руках крестоносцев.

Что же касалось огромной башни донжона, то по ней не прекращали бить пушки. Каждый залп не только откалывал кусочки камня, но и поражал стрелков, засевших на верхней площадке и в бойницах. Долго терпеть обстрел на этот раз руководители обороны не стали, поняв, что шансов на успех не осталось. И вскоре над донжоном показались белые флаги. А это означало, что и последние сарацины сдавались.

Никто в ту ночь не ложился спать в городе из-за грохота пушек. И именно благодаря артиллерии победа далась относительно легко. Крестоносцам удалось захватить множество трофеев, важных пленников и даже их гаремы в полном составе. На смотре войск, устроенном на главной городской площади, Монфор прилюдно поблагодарил командора тамплиеров за создание нового оружия. И от Грегора Рокбюрна не укрылось, с какой злобой смотрел на него брат Гаспар, сделавшийся командором госпитальеров.

В честь победы в главной городской церкви, переделанной к тому моменту из мечети, организовали торжественное богослужение. В храм вообще-то следовало входить без шлемов и оружия. Но, далеко не все следовали этим правилам в опасное военное время. У входа в церковь толпились нищие. Двое просто осаждали командора тамплиеров, пытаясь схватить его белый орденский плащ грязными руками. Грегор попросил подать нищим милостыню сержантов, следующих за ним в качестве телохранителей.

Но, как только стражи отвлеклись и полезли в свои кошельки, нищие моментально напали, выхватив кинжалы. Лишь хорошая реакция спасла Грегора Рокбюрна. Проворно отпрыгнув в сторону, он разрядил свой пистолет в ближайшего убийцу, а второго схватил оруженосец Мансур, который следовал сразу за сержантами, внимательно наблюдая за безопасностью. Ему эти нищие не понравились с первого взгляда. Выходило, что убийц враги подослали даже не двух, а трех, если считать того, который уже сидел в подвале командорства.

После окончательного взятия всей Тибериады Григорий Родимцев все больше чувствовал, что история начинает идти куда-то в другую сторону. Со всех сторон ему сыпались заказы на производство пороха, взрывных устройств, пушек и пистолетов. Монфор, увидев все это в бою, написал доклады всем высшим сановникам королевства. После чего интерес возник нешуточный, понаехали вельможи, которым все показали, и начали поступать немалые деньги. В самое ближайшее время предполагалось значительно расширить выпуск не только артиллерии, но и стрелкового оружия. Тем более, что Григорий сделал и удачное кремниевое ружье, подарив его Монфору, которому этот подарок очень понравился.

С течением времени Родимцев начал ловить себя на мысли, что все сильнее превращается в Грегора Рокбюрна. С каждым днем он все больше отождествлял себя с этим молодым и успешным рыцарем, забывая уже, что когда-то в другой жизни был военным пенсионером Григорием Родимцевым. Желания у него появились тоже, свойственные молодым. Очень захотелось женщин, и он вступил в тайную связь с той самой младшей наложницей эмира Ибрагима, которая не сбежала, как другие женщины, а не побоялась трудностей, оставшись работать на пороховой фабрике.

Впрочем, девушка оказалась совсем не против тайного союза с молодым командором тамплиеров. По ее мнению, багровый шрам на щеке, полученный от стрелка-ассасина, только украшал Грегора. Он же своей властью выдал ей один из трофейных домов с видом на озеро, расположенный рядом с той пальмовой рощицей, где монах Иннокентий и некромант сошлись в смертельном поединке, и повысил любовницу в должности, назначив ее начальницей цеха.

Об остальном персонале порохового производства он тоже не забывал, выделив всем дома и квартиры в захваченном городе. Многие бывшие хозяева сбежали еще до полной осады, потому с пустующей жилплощадью проблем пока не возникало. На жалование тоже никто из коллектива фабрики не жаловался. Но каждый работник знал, что попытка уйти с работы и переметнуться на сторону врагов будет караться смертью, о чем всех предупреждал лично командор.

Сам же Грегор Рокбюрн разбогател за короткое время настолько, что набрал множество местных жителей в собственный батальон туркополов, вооруженных луками. А самых толковых кандидатов он назначал в команды артиллеристов, которых тоже образовалось немало, потому что производство пушек, пороха и снарядов с каждым днем лишь нарастало. И, по-прежнему, Грегор лично обучал их. А еще, кроме пушек, пистолетов и ружей, он изобрел и начал изготавливать простейшие минометы двухдюймового калибра.

Конечно, вестям о том, что крестоносцы захватили Тибериаду, султан Бейбарс не обрадовался. Он немедленно повелел отступать из Армянской Киликии, чтобы идти отбивать озерный город назад. Сарацины приближались к городу с севера, со стороны тех самых холмов, названных Рогами Хитина, где когда-то разыгралось печально знаменитое сражение, проигранное крестоносцами, в результате которого христианами был потерян Иерусалим.

Барон Монфор отличался бдительностью. И на этот раз он узнал о приближении противника загодя, потому что передовые дозоры давно им были выставлены, и они не дремали. Тревогу подняли ночью. Хитрый Бейбарс решил подойти под стены города, пользуясь темнотой. Но, гонец от передового дозора предупредил вовремя. Он скакал и кричал во весь голос:

— Сарацины идут! Проснитесь, братья! К оружию!

И христиане по всей Тибериаде просыпались, выпрыгивая из своих постелей. На улицах зажигали костры, а на стенах и башнях вспыхнули факелы. К битве готовились ратники барона Монфора и графа Ибелина. И даже госпитальеры отправлялись на бой. Откликались и обученные бойцы ордена Храма. Они быстро одевались и выходили из казарм, проверяя оружие. Если султан рассчитывал подобраться к городу незаметно, то его постигла неудача. Застать врасплох крестоносцев на этот раз не получилось. И вскоре передовые отряды начали рубиться прямо в ночи. Кавалерия сшиблась при свете луны, звезд, костров и факелов к северу от города.

Артиллеристы тоже приняли вызов. Пушки установили на городских стенах загодя, как только поползли слухи о приближении неприятеля. И теперь, после объявления тревоги, подносили дополнительные ящики с боезапасом. Кроме того, артиллеристов охраняли мушкетеры-тамплиеры,