– Готовьте оладушки, тетя Люся, непременно буду! – сквозь зубы проговорил Павел, играя желваками.

А потом потянулись бесцветные дни. Пашка-злодей в гости не спешил, а находиться в неведении – худшее из зол.

Уже и к Маше в гости наведывались, и Ольгу посетили, но все как-то так, лениво и безрадостно. Все больше грызла обида: вон как Пашенька возле Марии плясал, спасибами бросался, а им… А ведь они тоже что-то отыскали… Правда, еще не знают, что именно… Это и глодало дам с каждым днем все больше. Вася теперь и вовсе перестала из дома выходить, только Люся с Малышом гуляла.

В одну из таких прогулок и раздался звонок.

– Иду… Какая нетерпеливая, – ворчала Василиса, ворочая замком. – Ой… а это вы? А мы же… договаривались… А я еще не разговаривала…

На пороге стоял Виктор Борисович Таракашин с огромным тортом и бутылкой шампанского.

– То есть… что значит не разговаривали? Так вы уже должны были Люсю подготовить! – возмущенно вытаращил он на Васю глаза и надулся, точно пузырь. – Времени-то сколько прошло! Так все деньги испортятся! В смысле, отец и передумать может!

– А… а у меня как раз на сегодня запланировано собеседование… – заюлила Василиса.

– Как это на сегодня?! А что же вы столько времени делали?!

– Вот больше мне и заняться нечем, кроме как ваши миллионы пристраивать! Раньше надо было думать! – рявкнула Василиса, но потом опомнилась и притворно вздохнула: – А я ведь говорила с Люсей, да… Ни в какую. Визгом визжит, не хочу, говорит, за эту шкуру продажную замуж, это за вас, значит. Вот я сегодня и запланировала серьезный разговор, с документами, фотографиями разными, с рукоприкладс… с вескими доводами. Так что вы завтра приходите. В десять. Ждем. А сейчас… Тортик оставьте и бутылочку тоже, завтра новенькие купите. А сами уж того… до свидания. Давайте бутылку-то, чего уж так-то… как в родную?..

Мужчина не хотел отдавать, тянул к себе, Василиса в этом вопросе сильнее оказалась, ее цепкие пальцы ловко выудили бутыль, и обескураженный Таракашин остался только с большой коробкой. Он немного потоптался, потом решил, видимо, с тортиком не расставаться, а завтра его и занести, но Василиса выдернула нарядную коробку и захлопнула дверь перед самым носом жениха. Потом немного подумала и крикнула вдогонку:

– Вы под балконами идите, чтобы Люсенька вас не заметила, а то она неподготовленная, жуть до чего буйная, мне потом ее вовек не уговорить.

Уже в окно Василиса Олеговна наблюдала, как осторожный Виктор Борисович прятался за фонарными столбами, крался за мусорными баками и таился в детской песочнице, хотя не только Люси, никого вообще на улице не наблюдалось.

Василиса убрала торт в холодильник, потом снова достала, отрезала солидный кусок и устроилась с ним перед телевизором. Объяснением решила голову себе не забивать. Сейчас Люся придет, а там все само расскажется.

Люся прибрела усталая, будто Малыша не прогуливала, а таскала все время на руках.

– Вася, выключи эту нудную передачу, – попросила она. – Грохоту много, а толку… Ну Вася! Это же для крупных собственников, нам такими никогда не сделаться.

– А спорим? – подскочила Василиса с тортом в руке.

– Вася, не зли меня. Чего зря спорить? Положи мне тоже такой кусочек, где это ты добыла?

Вася сбегала на кухню, притащила куски торта на тарелочке и шампанское.

– Люся! Я поздравляю тебя, Люся! Тебе удалось свести с ума одного миллионера!

– Вася! Прекрати! Во-первых, такие шутки уже не проходят. А во-вторых, на кой черт мне сумасшедший миллионер? – Люся взяла торт и уселась щелкать пультом.

– Я не собираюсь шутить. Это очень богатый человек, живет в Канаде…

– Так это Ольгин ухажер? Который пса у нее покупает? Это он, что ли, решил теперь меня вместо собачки, да? – обрадовалась Люся. – Нет, серьезно? И в самом деле, на фига ему пес, если есть еще вполне симпатичная молодая… Не хмурься, Вася, молодая женщина! И сколько он предлагает? Я надеюсь, не восемнадцать тысяч по завещанию?

Василиса приготовилась к самому главному.

– Люся. У него много денег. Он иностранец и очень старый. Или не очень, я уже не помню. Но дело не в нем. У него имеется сын, русский парень, лет шестидесяти. Вот он-то и собирается с тобой расписаться. А как только распишется, ему сразу же переходят все сбережения папаши. Или не все, часть только…

– Восемнадцать тысяч, да? – скривилась Люся.

– Да что тебя заклинило на восемнадцати!! Может, больше, откуда я знаю! Тебя замуж зовут, а ты кривляешься… скряга!!

Люся хотела достойно ответить, но рот был забит тортом, и Василиса этим воспользовалась.

– У твоей дочери наконец-то будет отец!

– А на фига он ей теперь нужен?! – вскричала все же Люся и вздрогнула – в дверь позвонили.

Наконец-то!! Заявился Павел! С сияющей физиономией и… тоже с тортом.

– Мама! Тетя Люся! Кошечки, собачки! Всем привет! А я тут тортик вам занес! – лучился он, и дамы заходили вокруг него хороводом.

– Ну дождались, – улыбалась Василиса. – Садись. Говори…

– Да уж… Говорю… Мама, нас завтра приглашают на концерт с женами, все наши будут, ну и начальство всякое, так ты с Ниночкой не посидишь?

– И это все? Все, что ты хотел нам сказать? – произнесла мать.

– Все, – вытаращил глаза Павел. – А чего еще? Мам, я не понял, а чего еще-то говорить?

Василиса словно окаменела с гримасой ужасной обиды на лице. Люся, точно сорока, вертела головой, переводя взгляд с матери на сына.

– Люся… – медленно проговорила Василиса, боясь шелохнуться. – Этот человек над нами жестоко измывается. Подай мне корвалолу, Люся, я в него пузырьком зафиндилю!

– Ступайте, Павел, вы нам больше не Павел! Без вас найдем отзывчивые души, – отчужденно произнесла Люся и совсем уж пафосно добавила: – Малыш, будь добр, фас этого человека.

У обеих подруг были такие вытянутые, оскорбленные лица, они так крепились, чтобы не вцепиться родственничку в кудри, что тот не выдержал и расхохотался от души.

– Ладно, мир. Конечно, расскажу, я за этим и пришел.

– Тогда подожди! – немедленно вскочила Василиса, понеслась на кухню и принялась нарезать торт.

Люся торопливо ей помогала. У подруг уже давно вошло в традицию: что-то ищут, кого-то находят, добывают сведения, а потом все садятся за стол, и Паша с друзьями рассказывают, что, собственно, удалось откопать сыщицам, то есть показывают полную картину. На этот раз картина была такая.

В обычной семье жила девочка. Особенная. Пусть все вокруг ничего выдающегося в ней не замечали – ни ума редкостного, ни красоты сногсшибательной, ни прочих каких достоинств, девочка твердо была убеждена: она самая яркая звезда на небосводе, только еще не загоревшаяся. И мама-то девочку воспитывала: