Вот этого Кириллу Назаровичу совсем не надо было говорить. Годами выстраданная, больная спесь просто перекрыла Наталье кислород. Она стала задыхаться. И с той минуты она не могла дышать спокойно. На репетицию она пришла… Пришла, и ей стало еще хуже – она встретила Хлебова. Не то чтобы она в него сразу же влюбилась, но он был именно тем мужчиной, из того, придуманного ею звездного мира, уверенный, улыбчивый, беспечный и всеми обожаемый. И он, как и Наташа, заблудился в этом подземелье плебеев. Она это увидела сразу, только он не собирался этого замечать и совсем не выделял ее из остальных. Напротив, он весело шутил с Кристиной, ворковал с Юлей, и все вместе они громко хохотали неизвестно над чем, может быть, над ней, над Наташей? Она стала ходить туда постоянно, даже затесалась в их круг, но с ней никто так не шутил и не смеялся – легко, закидывая голову.

– Вот они, мои звездочки… – тыкал ее в бок папаша, и она видела, каким теплом плавятся его глаза. Дышать становилось совсем невыносимо.

Она даже несколько раз ездила с ними на дачу к Хлебову. На даче ей совсем не понравилось: все приседали перед мамой Иннокентия, красивой женщиной, которая вместе с молодежью пела, смеялась, скакала через костер и ела шашлыки. Тогда вечером они все уселись возле костра, Хлебов взял гитару и стал тихонько перебирать струны.

– Алла Викторовна! Садись ближе, а то там темно… – позвала Юля.

– Мне не темно. Мне светло… – усмехнулась мать Хлебова. – Вот я, Юлечка, с тобой сижу, и мне светло, потому что ты светлый человечек.

– А что такое – светлый? Это, что ли, волосы когда белые? – наивно спросила Кристина.

– Ну… как бы тебе объяснить… Бывают и волосы светлые, а человек сам темный. Вот я знаю, что Юля не способна на темные дела, значит, она светлая.

– А я? – подскочила Кристина.

– И ты! Ты еще дите, но пока неплохое дите, светлое.

– А я? – подошел Толик Кислицын, близкий школьный друг Хлебова.

– Ну-у-уу, ты-то прямо солнышко! У тебя вообще сердце собачье.

– Кобель, значит! А я? – надменно усмехнулась Наташа.

– А вас я, девушка, еще очень плохо знаю, – вежливо улыбнулась Алла Викторовна и закричала сыну: – Иннокентий! Ты сейчас нам спалишь все шашлыки!

После той поездки на дачу снова наступил приступ удушья, и Наташа знала только один способ от него избавиться.

– Завтра ко мне на дачу, Кристина, ты с нами? – бросил как-то Хлебов, уже собираясь домой.

– А ка-а-аак же! – шутливо возмутилась девчонка. – Кто меня собирался учить самозащите без оружия? Не отвертишься!

Как она посмела с ним так разговаривать? Это только Наташа могла себе позволить с Хлебовым такой тон, потому что лишь она была особенной, не такой, как они все.

Наташа пришла домой и выпила целый стакан виски. Стало немного легче. И пришла мысль: сколько же она может задыхаться? Они просто крадут у нее воздух! Надо сделать так, чтобы больше не крали! Наталья набрала номер телефона Кристины и взволнованно сообщила:

– Крис, там у Хлебова какие-то проблемы, он моего отца попросил, чтобы я тебя до его дачи подбросила, выходи.

– Нормально, сейчас бегу, – отозвалась девчонка и минут через десять была уже у Натальи.

– Ну все, я готова. А чего сегодня так рано?

– Так Хлебов сказал.

– Слышь, Нат, а чего ты виски хлещешь? – насторожилась вдруг Кристина.

– Ты чо? Дура? Это не виски! Это настой эвкалипта! Я его просто в такой бутылке держу!

Дальше шло все как по маслу. Наталья беспрепятственно добралась до какой-то заброшенной речушки, сказала, что надо залить воды, попросила помочь, а потом… Потом Наташа вдруг перестала задыхаться! Такой легкости она уже давно не чувствовала. Вот что значит дышать полной грудью. Теперь у нее никто не отнимал воздуха! Теперь она знала, что делать, теперь она по-настоящему была особенной.

Как Наталья смеялась, когда подсунула Юле глупый талисманчик Кристины. А потом еще и мистику приплела. Стала наговаривать Римме, якобы Юле сама Кристина звонила. Римма вроде сначала не верила, а потом… Юля так страшно погибла, что в любую ложь поверишь… А может, Римма просто хотела ясность внести, сейчас пока это невозможно выяснить. Словом, Римма Рудина тоже очень мешала Наташе. А уж когда она встретила Юлю и та сделала вид, что ее не заметила, удушье снова схватило за шею. Не заметила? Это ее, Наталью?! Участь несчастной Юлии была решена.

Наталья позвонила ей вечером и сообщила, что стало плохо Кирюше, надо съездить за лекарствами, а одна Наташа боится. Больше Юлю никто не видел. Убита она была с особой жестокостью… Следующей на очереди была Римма. Отцу Натальи все-таки удалось затащить ее в свой театр. Но Наташа уже не ходила туда, знакомства не получалось. И она придумала новый ход – собаководство!

– Подожди-ка, – растерялась Люся. – А что, разве Бедрова вместе с Риммой не училась в одном классе?

– Конечно, нет. Но ведь надо было что-то вешать вам на уши, – усмехнулся Паша.

Это была заманчивая игра. Зря все-таки ее не приняли в театральный, видели бы они, какую клушу она играла. Как она изображала трепетную хозяйку щенка, когда и щенка-то никакого в помине не было!

– Господи, Люся! Ты такая тетеря! Ведь и в самом деле! Сколько Натальи дома не было – любой щенок с голоду бы подох! – запоздало осенило Василису.

– Ой, мам, да вы обе тетери во всех отношениях!

– Постой, а как же… Ее даже Ольга знает, Наталья у нее книжку про собак брала, – возмутилась Люся.

– Может, и брала, и на занятиях появлялась, но вот щенка вместе с ней никто никогда не видел. Так что вас и тут провели.

– А ты не радуйся! Рассказывай давай! – цыкнула на сына Василиса.

– Да уже и рассказывать нечего. Вы к Римме пришли, а к ней Наталья заглянула. Она просто случайно увидела, как Кислицын уводил Олафа, и испугалась, что более подходящего случая ей не выпадет. Бедрова даже не потрудилась задуматься, почему всегда собаку водила на прогулку Рудина, а тут вдруг повел Кислицын. Пошла наудачу. Вошла, в доме спокойно, Римма в фартучке носится, Наталья и подумала, что у них с Кислицыным романтический ужин намечается. К Римме вроде по срочному делу обратилась, та ее в кухню и отвела, не хотела с ней долго рассиживать – они ведь едва знакомы были. Наталья прошла и попросила у Риммы адрес какого-то собачьего клуба. Пока девушка ей писала, она долбанула ее по виску пепельницей. Наталья была твердо уверена, что, если бить в висок, человек скончается непременно. Потом забрала листок и тихо вышла, даже не подозревая, что в это время в комнате сидели вы.

– Представляю картину, если бы мы в это время в кухню заглянули, – перекосилась Василиса.

– Да ничего страшного, она бы вас вокруг пальца обвела, – отмахнулся Пашка.

– Ну уж… ты тоже, скажешь… Знаешь, как мы ее в узде держали! Вздохнуть не давали! – хорохорилась Люся. – Мы ей только приказывали: туда! сюда! И она носится, выполняет!