– Полковник, – автоматически исправила я.

– Да мне все равно! – Зверь махнул в мою сторону рукой. – Он же по девочкам, вот что главное. А представь себе, что вот он меня лапает вовсю, целоваться лезет, комплименты разные на ушко шепчет. А бывает, даже со своими дружками-извращенцами знакомит, а потом в один прекрасный день его рука оказывается у меня между ног, а там…

– Зверь!!

– А там и напарник выскакивает из шкафа с таблеткой и фотоаппаратом наперевес. И говорит, мол, уважаемый, Гай Юлианович, а что скажут ваши близкие, если узнают о том, что вы возлюбили мальчика неплатонической любовью?.. В общем, платили все как миленькие. Хорошее было время.

Зверь вдруг развернулся и, не говоря ни слова, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Кто-то отказался платить, – догадалась я шёпотом.

– Отказался, – Берёза собрала разбросанные Зверем вещи. – Вот судья, который его в Корпус отправил, и отказался. Он теперь в себе закроется и работать не сможет… Не надо было его вообще об этом спрашивать!

– Надо было, – отрезал Север, – ему давно пора научиться говорить об этом спокойно, без разбрасывания одежды и хлопанья дверьми. Его прошлое – его слабое место. Я об этом знаю, ты об этом знаешь… А слабость – это не то, что помогает нам выжить.

– А остальные? – я вдруг поняла, что мальчишка так переживает не из-за того, что ему приходилось зарабатывать себе на жизнь довольно грязным способом. – Зверь же говорил, что их пятеро было…

– А остальных больше нет, – подвёл черту под разговором Ферзь. – Народ, давайте экскурс в прошлое и самоанализ оставим на потом. Готовиться надо. Времени у нас не так чтобы и много…

Не много, но мы успели.

В лучах софитов, под вспышками фотоаппаратов я чувствовала себя неуверенной, маленькой и… голой. Нет, мой карнавальный костюм закрывал всё, что должен был закрывать, правда, при этом плотно обтягивал всё спереди и полностью обнажал спину.

Когда Арсений увидел меня в моём наряде, он прочистил горло и хрипло уточнил:

– Ты что-то надела на себя или просто покрасила тело в голубой цвет? – и зажмурился на мгновение. – Как это вообще называется?

– Это называется «Русалка», – авторитетно заявил Зверь. – Ёлка, чешую на хвосте разровняй и не хватай ты юбку руками! Это так не носят.

Я думала, что о том, что и как носить, я знаю все. Какое платье надеть на официальный приём, какое на праздничную вечеринку. У меня были костюмы для обедов с членами семьи, для завтраков с дипломатами, для романтических ужинов, званых коктейлей и, конечно же, несколько маскарадных нарядов. Но это…

– Повернись! – проговорил Север, а когда я выполнила его, пусть будет, просьбу, пообещал: – Я убью тебя, Зверёныш.

– Не кипятись, – Берёза тоже была в костюме, и это был костюм официантки, в сегодняшнем мероприятии у нее была своя роль. – Мы же решили, что она должна обратить на себя внимание.

И, судя по тем взглядам, которые я ловила на себе, нам это удалось. Я нервничала и то и дело поднимала руку к лицу, проверяя, на месте ли моя маска, пока Арсений не поймал меня за запястье, затем поцеловал кончики моих пальцев и произнёс:

– Ты совершенно замечательная. Перестань дёргаться, всё идёт по плану.

Мы слонялись по холлу, восхищались красотою чужих нарядов, сплетничали с незнакомыми людьми и следили за тем, чтобы Зверь не переигрывал. Он был в костюме Красной Шапочки, только не той, которая из детской сказки, а совсем другой девочки, скорее всего, героини одной из книжек, которые так любит Полина Ивановна. Само собой, полковник захлебывался слюной и непрестанно вытирал свои потные ладони о юбку на попе нашего приятеля.

Наконец, ударил первый гонг, и мы немного расслабились, закрывшись в персональной полковничьей ложе, где для нас уже накрыли столик с фруктами, сладостями и вином.

Свет в зале погас, занавес поднялся, и луч одинокого прожектора высветил на сцене высокую фигуру в чёрном плаще.

Ложа любвеобильного полковника находилась довольно далеко, но мне не понадобился бинокль для того, чтобы узнать того, чьё лицо скрывала серебристая маска. Мужчина на сцене молча смотрел в зал, и под его тяжёлым взглядом весёлая публика испуганно затихала, начиная подозревать недоброе. Наконец, когда последний шепоток умолк, взвившись под своды зала и разбившись о многоламповую люстру, он заговорил:

– Сегодня я буду веселиться вместе с вами.

Я бросила на Севера испуганный взгляд. Это не входило в наши планы. Цезарь никогда раньше не посещал праздник Дождя.

– Всё нормально, – успокоил меня парень одними губами и повел бровью в сторону сцены, мол, не отвлекайся.

– Я буду танцевать и смеяться, хотя моё сердце плачет. Моё сердце тоска рвёт на части… – что-что, а красиво говорить Сашка всегда умел. Говорить и держать театральную паузу. – Многие из вас уже, конечно, слышали о беде, которая обрушилась на нашу семью. Я пришёл, чтобы подтвердить эти слухи… – поднял вверх правую руку и прокричал: – Народ Яхона! Сегодня ночью из собственной спальни была вероломно похищена наша любимая сестра, цесаревна Ольга.

Зал ахнул.

– По горячим следам удалось выяснить, что к её похищению причастны дикие люди, – Сашка печально опустил голову и бессильно, недоумённо развел руками. – Мы долго терпели их нападки на нашу страну, их коварные вылазки и злобные выпады в наш адрес, но сегодня нашему терпению пришёл конец. Это война! – прокричал Цезарь. – Это война! Уничтожим змею, заползшую в наш счастливый дом, чтобы украсть самое ценное, что у нас есть! Раздавим гадину! Отомстим!

Возмущённая волна прокатилась от сцены до самых верхних балконов, ударилась о стену и вернулась назад.

– Вернём домой нашу маленькую жемчужину, сделаем всё для того, чтобы… – Цезарь замолчал и сквозь сцепленные зубы громко втянул в себя воздух, запрокинул голову, якобы борясь с накатившими слезами, и я услышала, как в партере заплакала какая-то женщина.

Как же всё это мерзко и противно! В какой-то миг я поняла, что меня сейчас вырвет, дёрнулась, чтобы встать, но была удержана на месте захватом крепкой руки.

– Тш-ш, – зашипел мне на ухо Арсений. – Что ты творишь? Вдохни глубже и успокойся!

Если бы я могла глубоко вдохнуть в этом чёртовом платье! Прикрыла глаза и, стараясь не прислушиваться к редким всхлипам, доносившимся из зала, попыталась успокоиться.

– Но мы не будем плакать сегодня, нет! Мы не позволим диким выродкам испортить этот великий праздник, пришедший в нашу жизнь с далёких времен. Мы не будем сегодня горевать и лить слёзы, мы будем смеяться и веселиться! Традиции не должно нарушать! Веселись, славный народ Яхона! Торопись жить! Славь Дождь сладким кубком и горькой чаркой! Танцуй до упаду, потому что завтра ты должен будешь заставить заплакать тех, кто посмел покуситься на наши святыни сегодня.

Сашка театральным жестом сорвал маску со своего красивого лица и, зашвырнув её в центр партера, прокричал: