Арсений Северов был красив, я обратила на это внимание ещё во время нашей первой встречи, а мысли о его смуглых руках тревожили мои сны довольно долгое время. Он был, несомненно, умён. И кто бы там что ни говорил, но ум – это самая привлекательная черта в мужчинах. Особенно, если к мозгу прилагается высокий рост, широкие плечи и руки, умеющие сводить с ума.

А ещё Северов танцевал так, словно всю свою жизнь до сегодняшнего дня ежедневно, с восьми утра и до восьми вечера, стоял у станка и делал сложные па, растяжки и наклоны. В его руках я чувствовала себя невесомым пёрышком, с которым играет весенний ветерок, послушной глиной – лепите, что хотите.

Никогда не думала, что от танца можно получить столько удовольствия.

Никогда не думала, что танец может привести к тому, что все мои мысли будут сосредоточены на одном желании, том самом, о котором порядочные девушки не говорят вслух. Порядочные девушки о таком даже не думают.

– Когда ты так улыбаешься, – сообщил мне Арсений, скользя руками по ставшей чрезвычайно чувствительной спине, – я чувствую себя супер-человеком.

– А разве ты не он? – хмыкнула я, надеюсь, насмешливо. Но, видимо, парень каким-то образом услышал за моей хлипкой иронией сокрушительную правду и застонал, крепче прижимая меня к себе.

– Оленька, счастье моё, прекращай это страшное дело, иначе весь наш план полетит к чертям, потому что я не дождусь полуночи.

– Страшное дело? – сбиваясь с шага, переспросила я.

– Соблазнять меня, – уточнил он, улыбнулся моему смущению и проникновенно шепнул на ушко: – Невозможно хотеть тебя ещё больше. Не мучай! – в его взгляде за самоиронией пряталась страстная мольба, и я зажмурилась, чтобы не видеть этих просящих глаз.

Катастрофа не просто приблизилась. Она, по-моему, уже случилась.

С первым ударом часов погас свет. В точности, как и было задумано организаторами праздника. Ферзь лишь чуть-чуть поработал с прожектором, чтобы он светил в нужном нам направлении, давая возможность присутствующим в зале людям в подробностях рассмотреть разыгрываемую для них сценку.

Со вторым ударом зал наполнил шорох снимаемых масок, радостные возгласы и смешки, игривые взвизгивания и суетливые звуки торопливых поцелуев.

Ударе на пятом-шестом, тут я уже не считала, пятно света выхватило из темноты страстно целующуюся парочку. Вот рука парня поднялась по обнажённой девичьей спине до затылка, воровато потянула за завязки, удерживающие маску на месте, и легким движением отбросила её в сторону. Пальцы девушки запутались в коротких тёмных волосах, её взгляд затуманен страстью, она с восторгом смотрит на скрытое под маской лицо… не она – я.

И тут раздаётся первый удивлённый вскрик:

– Чтоб мне провалиться, да это же пропавшая цесаревна!

О, да. Именно она. Кто бы мог подумать…

– Ой, – смущение мне даже не пришлось изображать, я прижала к горящему после поцелуя рту пальцы, а затем вдруг послала в сторону стоявшей на столике для цветов плетёной корзинки воздушный поцелуй и пролепетала:

– Сюрприз!

Наш транслятор не был единственным в танцевальном зале королевской резиденции. Праздник Дождя традиционно передавался на все приёмники Яхона. Однако мы посчитали, что предосторожность не бывает лишней, и Ферзь постарался сделать так, чтобы все камеры того вечера были направлены в мою сторону, а затем замкнул передачу в трёхминутный цикл: чтобы каждый житель Яхона успел убедиться, что цесаревну никто и не думал похищать – она сбежала сама.

Удар ниже пояса по Сашкиному самолюбию. По его самомнению. Его стремлению всегда и во всем контролировать каждого, а меня в особенности. Даже боюсь представить, что он сделает и скажет, когда мы с ним останемся один на один.

Слева от меня, судя по звукам, рухнуло дерево, но, подозреваю, это был гномик, который либо упал в обморок от осознания всего ужаса своего положения, либо его в этот обморок «уронил» Зверёныш (уж больно ласковые взгляды мальчишка бросал на своего «возлюбленного»). Наверное, мне стоило пожалеть несчастного, но жалости не было.

Гости карнавала, кажется, на какую-то микроскопическую долю секунды разучились дышать и шевелиться, а затем из королевской ложи донеслось взбешённое:

– Перекрыть все выходы из дворца! Остановить трансляцию! – а в следующее мгновение, повинуясь приказу Ферзя, погас единственный источник света, и Арсений, обняв меня за талию, проскользнул в один из тайных ходов, спрятанных в стене за колонной, у которой мы целовались.

Впереди с миниатюрным фонариком бежал Зверь, не забывая сверяться с наладонником, куда Ферзь поместил подробную карту – запутаться в бесконечных переходах, которые, словно муравьиные ходы, испещрили едва ли не все стены замка, было очень и очень просто. Позади пыхтела Берёза. Наш главный электрик, взорвав дворцовый трансформатор, уходил другим ходом, а маленький автономный транслятор так и остался стоять там, где его установили, передавая повторяющуюся голограмму моего неожиданного явления народу в каждую точку страны, оборудованную приёмником.

Лететь на мобильном фобе ночью было не так страшно, как днём. Всё из-за темноты, которая милостиво не позволяла мне увидеть, как высоко или глубоко мы находимся.

Из королевской резиденции мы выбрались без приключений, оставив за собой мигающие огни и тревожный вой сирен. Сначала было чертовски весело, тело дрожало от пережитых эмоций и требовало продолжения банкета, а сейчас, когда адреналиновая волна схлынула, оставив за собой холодное пепелище, я зябко куталась в рыцарский плащ Северова и неотрывно вглядывалась в пролетающую за окном тьму.

– Ты какая-то слишком тихая, – Арсений дотронулся до моего плеча, вырывая меня из невесёлых мыслей. – Что случилось?

Он говорил вполголоса, чтобы не разбудить уснувших Берёзу и Ферзя. Что же касается Зверя, тому было не до сна. Он целиком ушёл в свой левый аккаунт – я разучилась удивляться после того, как узнала о наличии тайной квартиры, суперскоростного мобильного фоба и прочих удивительных вещей, даже не намекающих, а открыто говорящих о том, что я вообще ничего не знаю об Арсении Северове, его жизни и его окружении.

Мельком глянув на мальчишку, я с грустью подумала о том, что его счастливый вид напрямую связан с моим несчастьем, которое ещё не случилось, но обязательно случится в будущем, стоит только Сашке добраться до меня. Потому что сегодня по всей Книге лиц с лёгкой зверевской руки разлетелись фотографии, на которых цесаревна страстно целуется с таинственным незнакомцем в маске. По крайней мере, Северову ничто не угрожает до тех пор, пока Цезарь не узнал, чьё лицо она скрывает.

Я снова мрачно подумала о своей погубленной репутации хорошей девочки. Был ли у нас другой выход? Наверное, мне можно было просто мелькнуть перед камерами, чтобы стало понятно: меня никто не выкрал, по крайней мере, точно не против моей воли – вон она я, счастливая и вполне довольная жизнью. Очевидно, абсолютно необязательно было устраивать это эротическое шоу… С другой стороны, я должна была дать какое-то объяснение своему экспрессивному поступку: цесаревне не просто попала вожжа под хвост, она всего лишь человек, который в принятии решений часто руководствуется глупым романтичным сердцем.