— Не надо.

Мими покачала головой; глаза ее заблестели. Кингсли взглянулна нее с беспредельной добротой.

— Не плачь по мне, Азраил. Не трать слез понапрасну. Тысделала свой выбор. А это мой выбор. Похоже, моя судьба — самопожертвование.Смешно, правда? Для такого-то эгоиста, как я... Они всегда звали меняслабаком... но, быть может, слабость — это разновидность силы.

Мими вжалась лицом в прутья, чтобы быть как можно ближе кнему.

Это непереносимо — он уйдет, так и не узнав, что онанамеревалась сделать. Она же собиралась бросить Джека ради него. Она хотелапрезреть узы и пустить свою судьбу на ветер.

«Я не могу, — пыталась тогда сказать она. —Я не могу этосделать. Я иду с тобой».

— Кингсли, я...

Кингсли улыбнулся своей улыбкой Чеширского кота. И, несказав более ни слова, привел в действие белую тьму, «сабвертио», заклинание,размыкающее то, что разомкнуть нельзя, и уничтожающее то, что нельзяуничтожить.

Раздался низкий рокот, все вокруг содрогнулось, словно приземлетрясении, и железные ворота рассыпались, а тропа начала плавиться. Демонзавизжал, но Кингсли лишь смотрел на Мими, не отрывая взгляда.

«Азраил...»

Они исчезли во вспышке. Тропа, ворота, демон и Серебрянаякровь.

Кингсли ушел, навеки заключенный в ад.

Мими рухнула наземь как подкошенная, словно у нееразорвалось сердце.

ШАЙЛЕР

Она сделала это. Она вытащила себя и Джека из глома. Онибыли в соборе — лежали в нескольких футах друг от друга. Шайлер закашлялась,выплевывая черную ядовитую пыль. Она была покрыта копотью, словно трубочист.Это последствие того, что произошло в гломе, или результат воздействия тоготумана, которым Серебряная кровь заполнила собор перед нападением?

— Джек... Джек... — прошептала Шайлер, подползая к нему.

Из раны в спине Джека текла кровь. Копье демона былоизвращено. Оно несло в себе черный огонь. Джек умирал. Вот он, кошмар,преследовавший ее долгие месяцы... Девушку захлестнуло отчаяние. Она терялаего. Шайлер перевернула Джека и подхватила на руки. Ее слезы падали ему налицо. Он не слышал ее.

— Ему нужна церемония. Красная кровь, — произнес кто-то сдругой стороны собора. — Она — яд для Кроатана, она отклоняет черный огонь. Намнужно найти человека.

Мими Форс по-прежнему была в своем свадебном платье, но, каки Шайлер, с ног до головы в саже; лицо ее испещряли ссадины, а глазапокраснели. Она медленно подошла к Шайлер.

— Я знаю, это сработает. Кингсли мне сказал, — произнеслаМими и вышла из церкви искать человека, который мог бы спасти ее брата.

Но времени не было. Не было времени даже применить Зов. Итут Шайлер поняла...

— Я — человек, — сказала она. — Я — полукровка.

Она наполовину вампир, а наполовину — слабая смертная, нонаполненная энергией жизни, той самой жизни, в которой так отчаянно нуждаютсявампиры для поддержания жизни собственной. И эта ее половина должна была спастиее любовь.

— Джек, послушай, — прошептала девушка, склонившись над ним.— Послушай, тебе нужно попить... Тебе нужно попить моей крови.

Джек медленно поднял веки и взглянул ей в глаза.

— Ты уверена? — Прошептал он.

— Да. Так надо. Это единственный выход.

Шайлер знала, что Мими не лгала. И в этом был определенныйсмысл — в том, что нечто столь слабое может принести жизнь. Потому что именноэто и делает кровь. Она несет жизнь.

— Но я не могу вредить тебе, — тяжело дыша, произнес Джек. —Риск слишком велик. Извращение... Я могу почувствовать искушение...

Кодекс запрещал пить кровь собрата-вампира. Именно такСеребряная кровь поступала со своими жертвами. Если Джек потеряет контроль надсобой, они оба обречены.

— Я тебе верю, — отозвалась Шайлер и наклонилась, а Джекприподнялся и обхватил рукой ее плечи.

— Я не хочу причинять тебе вред, — прошептал он.

Его клыки были белыми и острыми, тонкими и опасными, словнобритва.

— Пожалуйста, Джек, — попросила Шайлер и закрыла глаза. —Поскорее!

В ответ Джек погрузил клыки в основание ее шеи, и от этоговторжения Шайлер прикусила губу. Она не ожидала, что будет настолько больно.Неужто именно это и чувствуют люди? Вот это вызывающее дурноту чувствоинаковости, сладкого облегчения и острой боли, возникающее, когда вампирвысасывает из них жизненную силу? Джек никогда в жизни не казался ей ближе, чемсейчас. Он как будто соприкасался с ней всецело, как будто сами их душисливались вместе со слиянием крови, как будто он открывал все ее тайны, какбудто он познавал ее до последнего предела, вкушал и наслаждался...

Шайлер впала в экстаз.

Темно, и прекрасно, и драгоценно... и сладко... таксладко... так сладко...

БЛИСС

Посетитель вернулся. Он истерично вопил, как сумасшедший,выкрикивал приказы, которых она не понимала. Блисс плохо осознавалапроисходящее. Демон вышиб ее прочь, когда она пыталась помочь Шайлер, и теперьу нее раскалывалась голова.

«ОЧНИСЬ, ДИТЯ! ИДИ! ВОТ ТВОЙ ШАНС!!!»

Чего он хочет? Что происходит? Блисс огляделась по сторонам.Шайлер сидела посреди прохода, держа Джека на руках, — картина, подобная Пьете.

Блисс, спотыкаясь, двинулась вперед. Она так и продолжаласжимать в руках букет. Что это Шайлер делает рядом с Джеком Форсом? Он же вродекак должен быть связан узами. Но нет, Шайлер никогда не следовала правилам.Вампирский кодекс ее не касается. Как там ее назвал Посетитель? Эгоистичная.Ничем не примечательная. Вероломная подруга.

Блисс чувствовала себя брошенной и одинокой. Может,Посетитель и прав. Может, он и вправду единственный, кому она действительноможет доверять. Мать даже не потрудилась подождать ее, повидаться с ней,поговорить с дочерью, которая так отчаянно в ней нуждалась. Что же касаетсяДилана — может, он тоже вероломен. Действительно ли он исчез? Действительно лиего к ней не пускают? Раньше он прорывался — что же его удерживает теперь?

Вот ее ничто не удержит.

Возможно, Посетитель прав. Она не могла больше думать. Онаплохо видела. Знала лишь одно: она невыносимо устала слышать этот голос в своейголове. Невыносимо устала бороться.

«Давай! НУ ДАВАЙ ЖЕ! УБЕЙ ЕЕ!!!»

Она очень-очень устала сопротивляться и быть хорошей...Может, если она сделает то, что он требует, он перестанет ее мучить? Может,если она сделает то, что он хочет, ее наконец-то оставят в покое...