– Ах, вот оно как? Ну ладно, дорогуша, мы лучше не будем вас задерживать, – усмехнулась Дороти, явно не поверив ни единому ее слову, и, хихикнув, как школьница, удалилась вместе со своим кавалером.

Уиллоу с улыбкой проводила их взглядом. Между тем лента уже успела слегка натереть ей ноги, а нужно было поторапливаться, чтобы не столкнуться с кем-нибудь еще. Быстро дойдя до дома Эндрю, она постучала.

Как только он открыл, его лицо озарилось широкой улыбкой. Уиллоу переступила порог и захлопнула за собой дверь. В гостиной работал телевизор: видимо, Эндрю отдыхал.

– Как хорошо, что ты…

Она шагнула ему навстречу и прижала палец к его губам.

– У меня для тебя сюрприз.

Сначала он озадаченно нахмурился, а через секунду, когда Уиллоу сбросила плащ на пол, вытаращил глаза и беззвучно выругался. Откуда-то вдруг появился щенок, с любопытством разглядывающий гостью.

– Эндрю? – позвал женский голос, сопровождаемый шагами по лестнице.

Уиллоу совсем растерялась.

– Это моя сестра, давай скорей сюда, – пробормотал Эндрю и, впихнув свой «сюрприз» в темную кладовку, захлопнул дверь.

– Кто-то пришел? – спросил тот же женский голос.

Значит, это была та самая Лотти.

– Так, никто. Пришел и ушел, – ответил Эндрю.

– А я-то надеялась увидеть твою чудесную Уиллоу! – сказала Лотти.

О нет! Только этого не хватало: знакомиться с сестрой возлюбленного, имея на себе из одежды только измятую ленту, одним концом застрявшую в двери. Плащ остался где-то в прихожей, так что даже прикрыться было нечем. Уиллоу оглядела кладовку, надеясь найти какой-нибудь кусок ткани, но все оказалось забито едой. В углу стоял мешок с грязной картошкой. Уиллоу даже не знала, что хуже подойдет для знакомства: этот мешок или то, в чем она красовалась сейчас.

Щеки вспыхнули от смущения. Ладно, все нормально. Лотти ничего особенного заметить не успела. Эндрю как-нибудь выпроводит свою родню на улицу или хотя бы незаметно проведет ее, Уиллоу, наверх. Вряд ли ей придется часами торчать здесь с ленточкой между ягодицами.

– Ты идешь? Мы включаем «Рапунцель»![8] – крикнула Лотти.

– Угу… – отозвался Эндрю.

– Поппи не терпится посмотреть мультик вместе с тобой.

Совсем чуть-чуть приоткрыв дверь, Уиллоу увидела, как какая-то девочка (видимо, племянница) что-то сказала Эндрю на языке глухонемых, а когда он ответил, взяла его за руку и увела. Черт! Похоже, Уиллоу все-таки застряла здесь надолго. Ну ничего. Фильм начнется, она тихонько выскользнет из кладовки, заберет свой плащ и незаметно улизнет из дома. Все будет нормально.

Услышав за дверью какое-то движение, Уиллоу замерла и перестала дышать. К своему ужасу, она поняла, что один конец банта остался торчать снаружи и что это не укрылось от внимания щенка. Песик потянул за него изо всех сил, тявкая и рыча. Лента между ног стала натягиваться. Уиллоу попыталась ее придержать, но щенок залаял еще громче: очевидно, ему казалось, будто он ведет главное сражение своей жизни.

– Макс, что ты делаешь? – Лотти вернулась. О господи! – Да что там такое?

Сестра Эндрю отняла у щенка ленту и, открыв дверь, увидела то, что было этой лентой обвязано. На протяжении одной секунды, которая продлилась невероятно долго, никто не двигался и ничего не говорил. Две женщины просто смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Но вот из гостиной выбежала Поппи. Лотти захлопнула дверь, но было поздно. Уиллоу захотелось свернуться калачиком и умереть.

Через щель в двери она увидела, как девочка жестами что-то сказала маме. Та ответила еще и словами – наверное, чтобы Уиллоу слышала:

– Нет, милая, я понятия не имею, что эта голая тетя делает в кладовке дяди Эндрю. Давай лучше спросим об этом его самого.

Эндрю выскочил в прихожую, явно обеспокоенный и растерянный. Поколебавшись, он решил сказать правду:

– Там Уиллоу. Она пришла, чтобы меня удивить. Не знала, что вы здесь.

– Я почему-то так и подумала, – ответила Лотти сухо. – Думаю, нам с Поппи лучше вернуться в гостиную, а тебе – выпустить свою подругу. Она могла бы подняться к тебе в спальню, что-нибудь надеть, и тогда бы мы с ней познакомились по-человечески.

Как? Неужели после такого Уиллоу предстояло пережить еще и формальную процедуру знакомства? Она предпочла бы убежать и спрятаться. Лотти и Поппи удалились, Эндрю открыл дверь. Уиллоу, чьи щеки горели от стыда, закрыла лицо руками.

– Извини, что так вышло, – прошептал он, обнимая ее. – Они приехали без предупреждения.

Уиллоу подняла глаза.

– Я пойду домой. Познакомлюсь с ними завтра.

Эндрю покачал головой:

– Не убегай. Я много рассказывал Лотти о тебе. Просто накинь что-нибудь и поздоровайся. Думаю, неловкость быстро пройдет.

Издав стон, Уиллоу взбежала по лестнице, сорвала с себя дурацкий бант, надела одну из рубашек Эндрю и его шорты, которые пришлось затянуть ремнем, чтобы не спадали. Вид получился глупый, и все же это было чуть лучше, чем ничего.

Слегка остудив лицо холодной водой, Уиллоу сделала глубокий вдох и спустилась. Эндрю ждал ее внизу, у лестницы. Взявшись за руки, они вошли в гостиную. Лотти и Поппи сидели на диване. Девочка прижимала к себе одноглазую куклу, а Макс, утомленный борьбой, крепко спал, свернувшись калачиком.

– Это моя очаровательная сестра Лотти и ее дочка Поппи, – сказал Эндрю, дублируя слова жестами. – А это Уиллоу.

– Здравствуйте, Лотти, рада с вами познакомиться.

Лотти улыбнулась, но не слишком приветливо. Первые впечатления, как известно, бывают стойкими.

– Здравствуй, Поппи, – сказала Уиллоу девочке, хотя та вряд ли уже умела читать по губам.

Эндрю перевел приветствие на язык жестов, Поппи ответила. Он рассмеялся:

– Она спрашивает, почему ты была голая.

Уиллоу покраснела: и она сама, и Лотти предпочли бы не возвращаться к теме наготы.

– Я просто… хотела пошутить над Эндрю.

Эндрю перевел племяннице этот не слишком убедительный ответ. Несколько секунд Поппи разглядывала Уиллоу, не мигая, потом что-то прожестикулировала. Эндрю опять рассмеялся:

– Она говорит, получилось не очень весело.

– Не могу с нею не согласиться, – тихо прибавила Лотти.

Уиллоу хотела бы чем-нибудь рассмешить Поппи, но, к своему огорчению, чувствовала себя бессильной. Она совершенно не знала языка глухонемых. Даже поздороваться не могла.