Уиллоу молча размышляла, пока Эндрю не нарушил тишину:

– Отец Поппи ушел от них около года назад.

– Что?! – Уиллоу вздрогнула.

– Алексу предложили работу в Нью-Йорке, и он согласился. Поставил их перед фактом и через неделю уехал.

– Больше он не принимает участия в жизни Поппи?

– По сути, нет. Одно время, кажется, звонил по скайпу, но Лотти каждый раз принималась ругать его за все беды этого мира, и постепенно даже такое общение прекратилось. Он действительно пытался выучить язык глухонемых, довольно, впрочем, безуспешно: дочка росла, а у него не получалось наладить с ней связь. Зато связь между нею и Лотти всегда была очень крепкой. Видимо, поэтому Алекс чувствовал себя в собственной семье чужим. Хотя, конечно, и без Поппи у них хватало поводов для ссор. Они сошлись за несколько лет до ее рождения и сразу начали ругаться. Я никогда не понимал, как они умудрялись жить вместе. В общем, глухота Поппи – это, я думаю, не единственная причина их разрыва, но она добавила напряженности между ними.

– Ужасно.

Помолчав, Эндрю продолжил:

– Наш отец тоже ушел от нас, когда мы были детьми. Кажется, он крутил романы со многими женщинами. Я, пока рос, все время спрашивал себя, не моя ли это вина. Не хочу, чтобы такое же чувство возникло у Поппи, хотя я, конечно, понимаю, что оно совершенно необоснованно. Лотти сейчас очень тяжело. Растить ребенка в одиночку всегда нелегко, а она к тому же до сих пор любит Алекса и ужасно по нему скучает. Я не оправдываю ее сегодняшнего поведения по отношению к тебе, и все-таки она только снаружи колючая (с тех пор как Алекс ушел), а внутри замечательная. Прояви немного терпения. Когда ты ее узнаешь, она тебе понравится.

– Конечно. Может быть, завтра Поппи придет ко мне в мастерскую, и мы с нею вместе поделаем свечки? А Лотти пусть отдохнет. Только мне нужен будет переводчик: ты или Джейкоб.

– Было бы здорово. У меня завтра много работы, но я приведу Поппи, а Джейкоб, надеюсь, сможет с вами остаться. Малышка тебя полюбит.

Уиллоу слегка поморщилась.

– Если честно, я не умею обращаться с детьми. Вечно говорю что-нибудь не то. Пытаюсь шутить, а они не смеются. Когда я разучивала с племянниками алфавит, мы рыгали для смеха. Их мама, жена моего брата, пришла в ярость и была права.

Эндрю рассмеялся:

– Да уж, с Поппи, пожалуйста, ничего такого не делай. Я хочу, чтобы они с Лотти влюбились в тебя, как я. Но волноваться тебе не о чем: ты уже покорила мою племянницу, когда похвалила коня Максимуса. Мой тебе единственный совет: у ее куклы Гертруды нет волос, один глаз выпал, одно ухо расплавилось. Я в жизни не видел более жуткого существа. Оно является мне в кошмарах. Но Поппи любит свою куклу и везде за собой таскает. Поэтому не говори про Гертруду ничего плохого и не выказывай испуга, если тебе предложат подержать это страшилище.

– Я скажу, что Гертруда красивая.

– Да, Поппи будет довольна.

– Покажи, как изобразить это знаками.

Эндрю заколебался.

– Покажи, я правда хочу научиться.

– Ах, только не делай это из-за того, что моя сестра наговорила тебе резкостей.

– Ее слова тут ни при чем. Просто язык глухонемых – это часть твоей жизни, которую я тоже хочу знать.

Он еще немного подумал. Потом сел и показал жестами:

– Твоя кукла красивая.

Уиллоу попыталась проследить за его руками, но, к своему огорчению, поняла, что ей этого не запомнить. Эндрю повторил, разбив фразу на несколько фрагментов. Уиллоу скопировала каждое движение, потом попыталась собрать их вместе.

– Да, вот так, – сказал Эндрю и лег.

Уиллоу продолжила тренироваться. Ей казалось, что от этих жестов зависит очень многое.

Эндрю потянул ее за руку.

– Не придавай этому большого значения. Если у тебя не получится, просто попроси меня или Джейкоба, и мы переведем.

Потом Уиллоу лежала и слушала его сердцебиение. Не обижать куклу, не говорить ничего неуместного, учить Поппи делать свечки – словом, влюбить малышку в себя, используя Джейкоба или Эндрю в качестве переводчика. Действительно, все очень просто! Уиллоу подумала об Алексе, отце Поппи, который, наверное, ужасно переживал оттого, что ему сложно было общаться с собственной дочерью.

– Язык глухонемых трудно выучить? – спросила Уиллоу у Эндрю.

– Иногда да. Я освоил его в раннем детстве, мне было легко. Взрослым гораздо сложнее. Точно так же, как и многие английские слова, многие жесты похожи друг на друга. К тому же существуют движения, означающие одно и то же.

Уиллоу стало не по себе. В школе она изучала французский и испанский и ни там, ни там не могла похвастаться успехами: выпускной экзамен по французскому сдала плохо, по испанскому – вообще провалила. Ни на том ни на другом языке сейчас не могла сказать ни слова. Вдруг с жестами выйдет то же самое? Вдруг ей всю жизнь придется общаться с Поппи через переводчика? А вдруг у них с Эндрю родятся глухонемые дети, и она, Уиллоу, так и не научится разговаривать с ними при помощи знаков? Тогда у них не будет близких отношений?

Нет, об этом даже думать не стоило. Уиллоу освоит язык жестов. Сумеет, если решила стать частью жизни Эндрю. Она подняла на него глаза:

– Я хочу научиться.

Сначала он молча посмотрел на нее, потом сказал:

– Хорошо, я буду тебе показывать. Только не пугайся: поначалу бывает трудно. Начнем с элементарных вещей.

– Ладно.

– А теперь давай спать.

Нежно поцеловав Уиллоу в лоб, Эндрю вынул свои наушники, положил их на тумбочку и что-то показал жестами, а потом тут же перевел:

– Спокойной ночи.

Уиллоу, улыбнувшись, скопировала его движение.

– Идеально, – сказал он.

Она погладила его по лицу.

– Я тебя люблю.

Он с улыбкой закрыл глаза.

– Яблоко ловлю.

Уиллоу снова положила голову ему на грудь. Она это осилит – должна осилить.

После горячего секса в душе Эндрю с Уиллоу позавтракали, а потом он убежал работать, пообещав днем привести Поппи в свечной магазинчик. Зайдя домой, чтобы переодеться в свои вещи, Уиллоу решила перед тем, как заняться делами, разыскать Руби. Подруга специально приехала повидаться, но до сих пор они провели вместе только один день. Получалось как-то неудобно. С другой стороны, особенно переживать не стоило, потому что Руби казалась вполне довольной.

Уиллоу вошла в паб через задний вход, поднялась по лестнице в гостиничную часть и сразу постучалась к своей подруге. Та не откликнулась, хотя где-то совсем рядом отчетливо слышался ее смех. Уиллоу прошла по коридору чуть дальше и остановилась: вроде бы Руби жила в шестом номере, а голос доносился из третьего. Вдруг дверь открылась, и на пороге, хихикая, появилась Руби собственной персоной.