Смерть Силантьева денег не принесла, и Воронов-Вронский подбивает Тихона на следующую акцию - ограбление поезда. Нужны деньги. Но что деньги! Для режиссера важнее другое. Он артист, человек опасности, сам идет ей навстречу, играет. Испытывает судьбу. И он жаждет славы. Он должен изжить свой геростратов комплекс, сжечь к чертовой матери весь город!

Двадцать девятого узнали, что мамонтовцы выслали сильные разъезды, один на север, в направлении Ефремова, другой - в направлении Орла. Что это? Разведка боем, и они в самом деле прощупывают возможности для следующего удара, или же обманный маневр, попытка подтвердить ранее пущенные слухи, что главная цель рейда - Москва, побочная - поймать в ловушку штаб фронта?

Имея неприятеля большей частью конного и не располагая конницей, красные отряды могли, в лучшем случае, удержать за собой определенные пункты или выбить из них противника. Инициатива оставалась за ним, наша - лишь вдоль железной дороги. Разбить его окончательно, преследовать, окружить пехотными частями не удавалось. Измотанная кавбригада 56-й стрелковой дивизии висела на хвосте у корпуса, но нанести ему чувствительных потерь была не в состоянии. Надежды возлагались на эскадрилью под командованием Акашева. Она регулярно бомбила корпус с воздуха, однако и этого было недостаточно.

Тридцатого числа утром поступило донесение, что мамонтовцы появились в окрестностях станции Боборыкино. к

Поясню: от Лебедяни на Елец идет ветка Рязанско-Уральской железной дороги (так она называлась тогда), а от Боборыкино - Сызранско-Вяземской. Лебедянь расположена на северо-восток от Ельца, Боборыкино - на северо-запад, тридцать верст в сторону Ефремова.

Где находятся главные силы противника и каковы его действительные намерения, сказать никто не мог. Но после полудня, тридцатого, командование передало по телеграфу, что большая колонна белоказачьей конницы движется от Лебедяни на Елец.

Стало ясно - будет бой. Разворачивается ли весь мамонтовский корпус на юг, обратно, к своим, расширяет ли он район действия рейда, столкновения не миновать. И произойдет оно завтра.

Если идет весь корпус, силы неравны, слишком неравны, тыловые необстрелянные части против отборных, закаленных воинов, имеющих к тому же десятикратное численное превосходство... А войска внутреннего фронта очевидно не успевают. Надо принимать бой.

Завтра. Салопова истопила баню, так принято на Руси. Александр надел заветную белую рубашку. Спать не ложился, все равно не заснуть. Вышел в сад. Тишина. Грандиозное сверкающее ночное августовское небо, полное звезд. Оно манит, притягивает, заставляет вглядываться в его таинственную глубину еще и еще. Ты чувствуешь его напряжение, оно как водопад на Ингури. Страх и восторг владеют тобою. Ты глохнешь от рева водопада и тебя объемлет тишина, опасная, как и теперь, сводящая с ума.

Он любил летнюю ночь. Таких ночей, величественных и тревожных, немало выпало ему в семнадцатом. Он ждал революцию и ждал рождения сына. Предвкушение решительной битвы и предощущение новой жизни, есть ли что-нибудь прекраснее и выше этого! Он был уверен, что будет сын. Жена пугалась порой его уверенности. И так же свято был убежден в победе восстания. «Ты сумасшедший, - возмущался кузен Сашенька Патваканов, оптимизм которого заметно поубавился тогда, пропорционально падению доходов. - Обзаводиться потомством, когда мы не знаем, что станется завтра с нами самими».

Сын появился на свет первого июля, в честь отца и деда - тоже Александр. Появился как обещание, как залог того, что и все остальное - исполнится. Третьего июля, когда в городе начались волнения, Александр даже подумал: вот оно! Неужто так скоро! Знал, знал, конечно, что восстание еще не подготовлено, в партии говорилось об этом немало. Но отчаянная надежда не утихала - а вдруг?!

Подбрасывал хворосту в огонь и старый друг Сергей Багдатьев. Горячая голова, он еще в апреле, только-только вернувшись из эмиграции, выпустил от имени Петроградского комитета большевиков листовку с лозунгом «Долой Временное правительство!». Выпустил вопреки решению ЦК, считавшего это требование несвоевременным, и получил за нарушение партийной дисциплины взыскание. В июле он рвался вперед, желая доказать, что и прежде был прав, крушение правительства давно назрело.

Трагично окончились те дни. Тщетно партия пыталась предотвратить кровопролитие. Демонстрации были расстреляны главнокомандующим Петроградского военного округа генералом Половцевым, особняк Кшесинской, где помещались ЦК и ПК большевиков, разгромлен. Против партии началась дикая травля в печати. Ленин был вынужден уйти в подполье. Многих товарищей арестовали, в том числе и Багдатьева.

«Тебе самому надо уезжать, - настаивал Сашенька. - Спасай себя, спасай жену и ребенка».

Причитания родственников всегда тяжелы, бередят душу, умножают волнения. Отправил Валентину с крошечным сыном в Саратов, к тестю. Там им будет спокойнее и сытнее. Уехать самому? Ни за что! Хотя на службе - подвизался ведь юрисконсультом в Акционерном обществе холодильников и элеваторов - многие, не таясь, злорадствовали, мол, со дня на день за вами придут, Александр Александрович, а шпики клубились вокруг, как в старое доброе время. Одного даже просто узнал в лицо. Но на службе, помимо формальной, была другая, основная, работа - большевистская ячейка и отряд Красной гвардии, который он сам организовал в марте месяце из низшего персонала и рабочих компании. Сейчас их необходимо было сохранить.

Поддерживал Авель. Они расстались в четырнадцатом году, Енукидзе прошел тюрьму, ссылку, мобилизован был в армию, в дни февральской революции принимал участие в революционных выступлениях войск, на I Всероссийском съезде Советов был избран членом ВЦИК от большевиков, в июле его избрали делегатом VI съезда партии.

Ночами Авель нередко пробирался к Александру с Большого Сампсониевского проспекта и Петергофского шоссе, где проходил съезд, рассказывал о последних дискуссиях - большинство за полную ликвидацию диктатуры буржуазии. Мирное развитие революции, безболезненный переход власти к Советам невозможны. Партия в трудном положении, но все говорит за то, что мы на пороге нового подъема!

Авель будто знал наперед, что после Октябрьской революции ему суждено взять на себя руководство военным отделом ВЦИК, и исподволь готовился к этой роли, прозревая в августовских офицерских заговорах зародыши будущей белогвардейщины. Деятельность всякого рода военно-промышленных комитетов и особых совещаний по обороне и транспорту, созданных еще при царском режиме и продолжавших существовать при правительстве Керенского, также беспокоила Авеля. Ему требовалась помощь.

Генеральская авантюра была обречена. Партия призвала Красную гвардию в ружье. Генерал Крымов, который по приказу Корнилова шел с третьим конным корпусом на Петроград, застрелился, убедившись, что солдаты не хотят выступать против революционных отрядов.

Как раз в это время Александра разыскал Алексей Егорович Бадаев, член большевистской фракции 4-й Государственной думы, в двенадцатом году официальный издатель «Правды», по газете Александра и помнивший. Как