– Друзья? – спросил он.

– Друзья, – ответил я просто.

И мы пожали друг другу руки.

* * *

На следующий день мы все собрались у ворот – провожать Гнусика. Томочка по этому поводу разрядилась в розовое платье с рюшами. А Ирма снова сменила прическу и напялила шляпу в какой-то невозможный горох.

Я стоял рядом с Маечкой и смотрел, как Ржавый скачет к нам на одной ноге, помогая себе костылями.

– Привет, – сказал он, запыхавшись.

– Привет, – ответил я. И мы стали смотреть кто куда, просто чтобы не смотреть на Яшку с Гнусиком. На то, как они прощаются.

Я начал вспоминать лес и всё, что с нами случилось, но всё равно слышал, как они шепчутся.

– Ты давай… держись там, – Яшка говорил бодро и уверенно. – Учись хорошо.

Гнусик мямлил что-то нечленораздельное. Я даже не глядя видел, какие у него красные глаза.

– А ты? – донеслось до меня.

– И я буду, – пообещал ему Яшка.

У меня от напряжения затекла шея. Я стал крутить ею, чтобы размять, и нечаянно увидел, как Гнусик вздрагивает плечами.

– Я не хочу ехать, – начал всхлипывать он. – Я с тобой хочу остаться.

– Ну всё, не кисни, – буркнул Яшка. – Нашел время!

Они неловко замолчали. Я понял, что смотреть уже можно, и перестал прятать глаза. Но Яшка вдруг как с цепи сорвался. Он вцепился в Гнусика так, будто тот сейчас утонет. И зашептал – громко-громко:

– Ты… Тебе нельзя здесь, понимаешь?… Ты не сможешь здесь. А я смогу… Так что я тебе прямо говорю – не кисни.

– Я… я когда вырасту… – с такой же интонацией зашептал Гнусик. – Я тебя к себе возьму, ладно?

Яшка кивнул и так вытаращил глаза, что я сразу понял – это у него не глаза. Это шлюзы! А за ними – целое море слез, и, если Яшка не справится, они сейчас хлынут и всё затопят – и его, и Гнусика, и всю их общую Вселенную.

Но Яшка даже улыбнулся кое-как. И сказал:

– Это я, когда вырасту, тебя к себе возьму. За тобой же глаз да глаз нужен!

А потом они оба стали кривляться, шушукаться и даже обнялись, как два дурачка. Хотя мы потом тоже с Гнусиком обнимались. И даже Ржавый! А Томочка сказала: «Храни тебя Бог», – и перекрестила его на дорожку, прямо как Валюха меня когда-то. Я теперь думаю, может, и хорошо, что она до такого додумалась. Я вон в лесу зато выжил!

К воротам подкатила черная машина с блестящими окнами. Вроде как джип. Из нее вылез высокий дядька и махнул Гнусику рукой. А Гнусик махнул всем нам. Сказал:

– Ну пока! – И пошел, сгорбившись.

Следом за дядькой из машины вдруг выкатились два малыша. И покатились прямо к Гнусику. Смешные такие белоголовые грибочки. Я прямо обалдел, как они втроем похожи. Один в один – Гнусик.

Мужик забрал у Гнусика сумку и обнял за плечи. И близнецы тоже обняли – только за колени. Они же еще совсем маленькие.

И вот тут я уже точно понял, что у Гнусика всё будет хорошо. Прямо сердцем почувствовал.

Они сели в машину и, просигналив три раза, уехали. А мы стояли и смотрели им вслед. Долго-долго, пока машина, набирая скорость, мчалась по шоссе, а потом скрылась за поворотом.

– Ну вот и всё, – сказал Яшка и, засунув руки в карманы, пошел в корпус.

– Пойдем? – Маечка посмотрела на нас с Ржавым. Мне так сдавило горло, что я даже говорить не мог. Просто кивнул. А Ржавый ответил:

– Вы идите, а я еще подышу.

– Точно? – спросил я.

– Точно. – Он кивнул.

Мы теперь всё время так разговаривали. Много, но мало.

* * *

– Скоро дождь пойдет, – сказала Маечка, когда мы шли к корпусу. – Смотри, какие тучи.

Я задрал голову и посмотрел на небо – оно было почти черным.

«Странно, – подумал я. – Только что солнце светило».

Мы ускорили шаг, а я всё думал про Гнусика. С одной стороны, хорошо, что его папа нашелся. И близнецы эти – ну правда, такие смешные. А с другой… Честно, мне как будто руку отрезали. Или ногу? Ну правда! Мы же вроде как одной командой были. А теперь что? А Яшка теперь как?

– Как он теперь будет? – зачем-то сказал я вслух.

– Ты про Яшку? – догадалась Маечка.

– Да.

– Хорошо будет. – Она вдруг сморщилась. Крупная капля дождя упала ей прямо на нос.

– Думаешь? – Я тоже скривился. Капли были холодными.

– Он найдет о ком заботиться. – Маечка заглянула мне в глаза. – Нас ведь много.

Дождь хлынул резко, как из ведра. У меня сразу уши промокли.

– Бежим в беседку! – крикнула Маечка. – До корпуса далеко.

А вот беседка была совсем рядом. Я забежал внутрь и сразу стал выглядывать наружу – посмотреть, где там Ржавый.

– У него же нога! – прокричал я сквозь дождь.

– Не волнуйся! – крикнула в ответ Маечка. – Вон он, видишь? В мухоморе сидит! – Она указала на деревянный домик с грибной шляпкой. В таких обычно малыши песок месят. Я присмотрелся, и точно – Ржавый сидел внутри и корчил нам рожи.

– Ну, этот нигде не пропадет! – сказал я со смехом и сразу успокоился. Мы уселись на скамейку и стали болтать. Я не знаю о чём. Ни о чём. Это было так странно. Потому что, хоть мы и болтали о всякой ерунде, она казалась мне невозможно важной. Да я и сам чувствовал себя таким же – невозможным и важным.

Я бы так, наверное, целую вечность сидел. Но дождь быстро закончился, и на небо соскользнуло солнце. Оно двигалось медленно, как каток, разглаживая тучи и сдвигая их в сторону. А потом вдруг завязло и остановилось – где-то на середине пути. Получилось, что часть неба стала ясной, а часть осталась черной и пенящейся. Я такого никогда не видел. А Маечка вдруг закричала:

– Cева, смотри! Радуга!

И точно, там была радуга. Настоящая семицветная радуга, перекинувшаяся от темной половины неба к светлой. Или наоборот, от светлой к темной?

Я не на шутку об этом задумался, а потом махнул рукой. Да какая разница? Главное, что между ними был этот разноцветный мостик. И это в самом деле было дико красиво!

Мы стояли, опершись руками о стенку беседки, и любовались черно-белым небом с радугой посредине.

– Давай смотреть на нее, пока она не исчезнет? – предложила вдруг Маечка.

– Давай, – согласился я. Мне эта идея показалась забавной.

Я еще поморгал хорошенько, чтобы размять глаза. Ну, как перед состязанием! И вытаращился на эту радугу как ненормальный. Слезы расплавляли мне глаза, но я всё равно смотрел изо всех сил. Мне почему-то было очень нужно стоять так, рядом с Маечкой, и смотреть на радугу, пока она не исчезнет.