— Ох, Марк, — произнесла Хелен. В стрессовой ситуации интонация в ее голосе, как и у Марка, приобретала оттенок формального говора фейри. — Я не могу принять то, что необходимо вас отпустить, но, полагаю, я должна.

Глаза Марка смягчились.

— Хелен…Мне жаль. Я обещаю вернуться к тебе невредимым и привести Эмму и Джулиана также невредимыми.

До того, как Хелен успела вслух заметить, что это не было тем обещанием, которое он действительно мог сдержать, Киран прочистил горло. Это прозвучало так обычно и по-человечески, что почти против воли заставило Хелен улыбнуться.

— Я бы хотел иметь родственника, который бы любил меня так же, как вы любите друг друга, — произнес он голосом истинного принца фейри. Это впечатление тут же исчезло после того, как он снова прочистил своё горло и добавил: — И все же, Хелен, я вынужден попросить тебя встать с моей ноги. Ты сидишь прямо на ней, и это начинает причинять мне боль.

* * *

— Некоторые монстры — это люди, — сказал Гвин. Они были в доме Дианы на улице Флинтлок. Она лежала на кровати, её голова на коленях Гвина, пока он ерошил ей волосы. — Гораций Дирборн — один из них.

Диана провела рукой по шерстяной тунике Гвина. Ей нравилось видеть его таким — без шлема и доспехов, просто мужчина в поношенной одежде и потёртых ботинках. Мужчина с заострёнными ушами и глазами двух цветов, но Диана перестала придавать этому значение, как чему-то странному. Это было частью Гвина.

— Я верю, что в Совете есть хорошие люди, — сказала Диана. — Они боятся. Как Горация, так и его внушающих ужас предсказаний. Он захватил большую часть власти за столь короткое время.

— Он сделал Идрис небезопасным, — сказал Гвин. — Я хочу, чтобы ты покинула Аликанте, Диана.

Она села в удивлении:

— Покинула Аликанте?

— Я был свидетелем большей части истории, — сказал Гвин. — Ужасные законы часто перестают действовать до того, как они утрачивают свою силу после многих страданий. Малодушие и страх могут одержать победу. Ты говорила мне, что ты не нравишься Горацию и его дочери.

— Не нравлюсь, — сказала Диана. — Хотя и не знаю, почему…

— Они боятся тебя и твоего влияния, — сказал Гвин. — Они знают, что другие прислушиваются к тебе. Ты очень убедительна, Диана, и необычайно мудра.

Она скорчила ему гримасу.

— Льстец.

— Я не льщу тебе. — Он поднялся. — Я боюсь за тебя. Гораций Дирборн пока что может и не является диктатором, но он стремится к этому. Первым его шагом будет устранение всех тех, кто выступает против него. Сначала он потушит ярчайшие огни, освещающие путь другим.

Диана вздрогнула. Она слышала стук копыт лошади, прогуливавшейся туда и обратно по её крыше.

— Ты суров, Гвин.

— Возможно, я не всегда вижу лучшее в людях, — сказал он. — Потому что я нахожу души убитых воинов на поле боя.

Диана подняла брови.

— Ты шутишь?

— Нет, — он выглядел озадаченным. — Я имею в виду то, что сказал. Диана, позволь мне забрать тебя отсюда. Мы будем в безопасности в землях фейри. Там, где ночью звёзды сияют тысячами цветов, а днём поля полны роз.

— Я не могу, Гвин. Я не могу оставить свою родину в состоянии кризиса.

Он сел обратно на кровать, обессиленно опустив лохматую голову.

— Диана…

Было странным после столь долгого времени чувствовать желание быть близко к кому-то, как физически, так и эмоционально.

— Не ты ли говорил мне, что, когда увидел меня впервые, проявил ко мне интерес потому, что я была такой смелой? Сейчас же ты хочешь, чтобы я была трусихой?

Гвин посмотрел на неё, все эмоции были написаны на его морщинистом лице.

— Сейчас все по-другому.

— Почему это по-другому?

Он обвил своими руками ее талию.

— Потому что я знаю, что люблю тебя.

Сердце Дианы затрепетало в груди. Она смирилась с тем, что ни от кого не услышит эти слова, считая это ценой, которую она заплатила за то, что стала нефилимом-трансгендером. Она совершенно точно не ожидала услышать это от кого-то такого, как Гвин: того, кто знал всё, что можно было знать о ней, того, кто не мог лгать, того, кто является принцем Дикой Магии.

— Гвин, — произнесла Диана, и прикоснулась обеими руками к его лицу, наклоняясь, чтобы поцеловать. Он откинулся назад, утягивая её за собой, пока они не легли на кровать. Сердце Гвина билось быстро, она ощущала это под неровностями его туники. Он навис над ней, его объемное тело отбрасывал тень на её тело. И в этой тени она закрыла глаза и двигалась вместе с движениями его мягких поцелуев и касаний, пока они становились все слаще и яростнее, до того, как они вместе достигли момента, при котором уходит страх, уступая место нежному единению душ, оставивших одиночество позади.

* * *

Хелен ушла, чтобы рассказать Алине о происходящем; Марк не мог понять, что было уже поздно, поэтому он не мог видеть лунный свет через окно. Он сидел на кровати рядом с Кираном, а Кристина рядом свернулась на стуле.

Он избегал её взгляда. Марк знал, что он не сделал ничего неправильного, поцеловав её, или она, поцеловав его. Он помнил последний раз, когда он говорил с Кираном наедине, в Лондонском Святилище. Помнил, как Киран дотронулся до наконечника стрелы, висевшего на шее Марка. Он в некотором смысле стал их символом. То, что Киран сказал потом, всё ещё звучало в его ушах: с нами будет покончено.

Марк не знал, сможет ли он объяснить то, что чувствует к Кирану или, если на то пошло, к Кристине. Он знал только, что не верит в то, что всё было кончено: ни с Кираном, ни с Кристиной.

— Ты чувствуешь себя лучше, Киран? — мягко спросил Марк.

— Да. Кристина очень хороший целитель.

Кристина закатила глаза.

— Я наложила повязку. Не преувеличивай мои таланты.

Киран грустно посмотрел на своё перевязанное плечо.

— Я чувствую себя немного странно без рукава.

Марк не мог не улыбнуться.

— Это очень стильно. Примитивные предпочитают образы с одним рукавом.

Глаза Кирана расширились.

— Да?

Оба, Марк и Кристина, захихикали. Киран нахмурился.

— Вы не должны насмехаться надо мной.

— Насмехаются друг над другом, — сказала Кристина игриво. — Это то, что делают друзья.

Лицо Кирана так сильно покраснело, что Марк до боли почувствовал желание обнять его. Он предположил, что принцы фейри не имели друзей; они с Кираном никогда не говорили об этом. Было время, когда они были друзьями, но любовь и боль превратили это в то, что было неизбежным, Марк понимал это. Есть люди, чувства которых перерастали в нечто больше, чем дружба, но, тем не менее, они оставались друзьями: Магнус и Алек, или Клэри и Джейс, или Хелен и Алина.