— Гнида ты. Но это не дешевая работа. Я хочу за нее тысячу долларов и хочу получить чек до того, как выйду отсюда.

— Пятьсот, — сказал Мюррей, но когда Бруно упрямо покачал головой, пошел на попятный: — Ладно, тысяча. Но за них придется поработать.

— Каким образом?

— Прежде всего поезжай на Статен-Айленд и возьми машину в одном из пунктов проката. Только неброскую. Если сможешь взять сплошь черную, тем лучше. Потом проедешь несколько раз мимо дома Уайкоффа. Попробуй через туннель и Бэйонн, потом на пароме, посмотри, как будет быстрее. Проделай это около девяти часов вечера, потому что мы приедем туда в это время. Вечером вторника, около девяти. Уайкофф тогда будет дома, потому что в десять начинается телевикторина «Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов», и он будет ее смотреть.

— Дома? — переспросил Бруно. — Зачем это тебе?

— Потому что мы проникнем в дом благодаря этому. Тебе еще понадобится комплект рабочей одежды, так как ты будешь ремонтником коммунальных сооружений Статен-Айленда. Тебе потребуются удостоверение личности и книжечка квитанций, поэтому поручи миссис Нэпп заказать их в типографии на Шестой авеню, услугами которой мы пользуемся.

— А потом?

— А потом не появляйся здесь. Если нужно будет что-то сообщить, звони миссис Нэпп домой; я скажу, чтобы на всякий случай ждала вечерами. В восемь вечера во вторник подберешь меня перед рестораном «У Люхова». Если меня там не будет, кружи вокруг квартала и смотри, не нарвись на штраф.

— «У Люхова», — сказал Бруно. — Приговоренный к смерти…

— Ты умный малыш, — сказал Мюррей. — Почему Джек решил вернуться в Нью-Йорк? Его выгоняют из Калифорнии?

— Уезжает, пока еще не могут выгнать. История с «Пипхоул» должна стать широко известной. Уголовно наказуемая клевета и еще кое-что. Хотел бы ты находиться там и попасть за решетку, если этот дурацкий журнал проиграет дело?

Во вторник вечером Бруно появился перед рестораном в черном «Шевроле» довоенного производства. Машина подъехала к бровке тротуара, Мюррей запрыгнул в нее, и она влилась в поток транспорта, почти не сбавляя скорости.

— Каким маршрутом едем? — спросил Мюррей, и Бруно ответил: — По времени в пути оба примерно одинаковые. Думаю, переправимся на пароме, чтобы ты проинструктировал меня, пока мы будем на нем, и сможем вернуться через туннель, если кто-то нас станет преследовать. Когда ты на пароме, оторваться от кого-то нельзя. Только зачем нужно было брать напрокат эту колымагу? Чем плоха моя машина?

— Ничем не плоха, только на этой регистрационные знаки Статен-Айленда, а у тебя куинзовские. Что, если кто-то заинтересуется, почему машина из Куинза ремонтируется в Статен-Айленде?

— Я не подумал об этом, — сказал Бруно.

— Должно быть, был слишком занят, делая Люси очередного ребенка? Каково быть дома в четырехдневном оплачиваемом отпуске?

— Хорошо, — ответил Бруно, — и я не делал Люси детей, а приводил в порядок дом к Рождеству. Знаешь, как долго я не ходил в церковь?

— Очень долго. Должно быть, это приносило тебе пользу.

— Если вернусь невредимым после этого сумасшедшего дела, буду знать, что да. В противном случае… — Бруно пожал плечами и, подумав, перекрестился. — Вчера вечером я разговаривал с Джеком по междугородному. Звонить тебе он не будет. Вылетает сразу после праздников, чтобы обговорить все. Я сказал ему, что так будет лучше.

— Он знает, где меня найти, — сказал Мюррей.

— Надеюсь, — сказал Бруно.

Паром был почти пустым, и звуки его — глухой шум двигателей, ритмичный плеск воды о корпус — создавали иллюзию, что они находятся бесконечно далеко от подавляющего шума и напряжения большого города. «Суда обладают этим свойством, — подумал он. — Делать на них ты ничего не можешь, просто сидишь на месте». Возможно, этим и объяснялась и его навязчивая идея иметь катер, и почему он так и не собрался купить его.

Он обратился к Бруно:

— Действовать будем так. Ты явился по неотложному вызову из компании коммунальных сооружений, потому что поступали жалобы на отключение электричества в этом районе. Когда будешь говорить это Уайкоффу, постарайся пройти пять-шесть футов по коридору и встать напротив застекленной двери. Я буду наблюдать за тобой снаружи — прямо напротив этой двери есть окно. Если дела пойдут неладно, сними фуражку и почеши голову, я вернусь к машине, но постарайся, чтобы все шло хорошо. Твоя задача — проникнуть в подвал и вынуть предохранители из электрического щита, чтобы не включался сигнал тревоги. Потом сосчитай до ста, верни все на место и уходи. Однако все время сохраняй спокойное выражение лица. Выпиши квитанцию за вызов, держись официально, не выдумывай ничего оригинального. Представляешь, как вел бы себя ремонтник?

Бруно кивнул.

— Не только представляю. Вчера в моем доме меняли предохранители, поэтому наблюдал одного из этих ребят за работой. Знаю, как это делается. Я даже оделся, как он. Не заметил?

— Теперь вижу. У него был галстук-бабочка из лакированной кожи? Я и не знал, что их все еще выпускают.

— Ты что? В моем районе электрик скорее окажется без брюк, чем без этой штуки. Это очень существенно.

— Для тебя — нет. Удостоверение и квитанционную книжку получил?

— Лежат у меня в кармане. Я заполнил несколько квитанций, чтобы показать, будто побывал на вызовах. И у меня на заднем сиденье ящик с инструментами. Но что, если Уайкофф позвонит в компанию, пока я буду там, и проверит, все ли в порядке? Человек, всю жизнь уклонявшийся от получения судебных повесток, знает все известные трюки. Как собираешься выворачиваться?

— Это просто. Когда сойдем на сушу в Сент-Джордже, подъезжай куда-нибудь, где есть телефон, я покажу тебе.

В первом попавшемся кондитерском магазине Бруно прислонился к открытой двери телефонной кабины и медленно снимал обертку с плитки шоколада, пока Мюррей набирал номер.

— Компания коммунальных сооружений, — произнес голос на другом конце провода. Женский, деловитый. — Аварийная служба. Что случилось?

— Послушайте, — жалобно заговорил Мерри, — моя фамилия Уэггонер, я живу на Шор-лейн в Дачесс-Харбор. С электричеством здесь творится что-то странное. Уличные фонари постоянно гаснут, и это очень раздражает. Не могли бы вы…

— Уличные фонари? — прервала его женщина. — Сэр, мы не получали никаких жалоб. Если было бы какое-то повреждение на линии, оно обозначилось бы здесь. Вы уверены, что не ошибаетесь?

— Конечно, уверен. Я ведь понятно объясняю, что с фонарями здесь что-то неладно, и хочу, чтобы повреждение было исправлено. Я назвал вам свою фамилию и адрес, юная леди. Поверьте, я не устраиваю розыгрыши.

В голосе женщины теперь появилось усталое смирение служащей, слишком часто выслушивающей неоправданные жалобы от помешанных клиентов.

— Хорошо, мистер Уэггонер, мы отправим туда человека при первой возможности. Пожалуй, это займет какое-то время, но он будет там.