Сначала они не разделялись, стояли у огромного чана, гдешипело и пузырилось в свете факелов и костров черное молодое вино, и егоналивали всем желающим, сколько принимала душа. Правда, вино было легкое,по-настоящему праздничное – ниоткуда не торчали ноги упившихся, никто не рвалдруг на друге рубахи. Сварог самокритично подумал: у нас, с этаким бесплатнымчаном, давно бы все опошлили до полной похабщины… И отпил из кружки, скупо,пару глотков – ему приходилось сиживать в молдавских винных погребах, и онхорошо помнил коварство молодого вина: льется в глотку, как родниковая водичка,но стакана после четвертого вдруг обнаружишь, что блаженно покоишься подстолом…

Вскоре компания странствующих купцов как-то незаметнораспалась. Сначала где-то в хороводе исчез боцман Блай, потом потерялся один изматросов, туманно объяснив про живущего поблизости кума, потом пропалиостальные двое, которых Сварог не знал по именам, а спустя немного временирядом не оказалось ни капитана Зо, ни Борна, и Сварог остался один, не особенноэтому огорчившись. Он стоял, прислонившись к столбу, поддерживавшему навес надчаном, отпивал по глотку из тяжелой глиняной кружки и чувствовал себяпрекрасно. Особенно когда с приятностью озирал женщин, благо посмотреть было начто: у легких рубах вырезы глубокие, на обнаженных шеях ожерелья из древнихзолотых монет, кавалеры, ухарски вскрикивая, кружат дам, волнующе взметываютсякороткие юбки, грохочут барабаны, свищут дудки, старики невольно выпрямляютспины, подростки, прячась в боковых улочках, подталкивают друг друга в спину,но на площадь выйти не решаются. «Нет, у нас бы давно нажрались ипередрались», – подумал Сварог и поежился от странного ощущения: все, когоон знал и помнил, еще только должны были родиться через долгие тысячелетия, ипогибшие еще не погибли… Пропасть, отделявшая его от прежней жизни, оказаласьстоль широка и бездонна, что рассудком совершенно не воспринималась. Тем болеетеперь, когда дикая музыка будоражила кровь, и все женщины казалисьпрекрасными. Но та, что стояла поблизости, черноволосая, в красной рубашке и вышитойюбке, красавицей не казалась – она ею была. И юной девочкой она отнюдь невыглядела, так что Сварог, давно не имевший дела с юными, лишь приободрился.Попросту подошел и спросил ни к чему не обязывающим тоном:

– Я тут стою и удивляюсь – вы красивая, но никто вас незовет танцевать…

И спохватился – быть может, с точки зрения местных обычаевсовершил какую-то жуткую бестактность. Но нет, черноволосая открыто посмотрелаему в лицо, усмехнулась и сказала:

– Я колдунья. Многие меня побаиваются – просто так, безнеприязни, по традиции…

– Как-то так получилось, что я колдуний не боюсь, –сказал Сварог. – Я ими даже восхищаюсь иногда. И сегодня тоже.

– А если мне на самом деле сто лет и я только прикидываюсьмолодой?

– Быть этого не может, – сказал Сварог. – Я самумею колдовать, так что…

– Колдовать ты не умеешь, – ответила она. – Тыпросто выучил ровно столько, сколько тебе позволили, а это совсем не то… – Онарассмеялась, видя его легкую оторопь. – Теперь понимаешь, что такое –умение колдовать? Вот видишь, и ты испугался…

– Ничего подобного, – сказал Сварог браво. – Япросто огорчился. Раз так, ты прекрасно понимаешь, что у меня на уме, и пошлешько всем чертям…

– Чтобы понять, что у тебя на уме, не нужно быть колдуньей.

– И что? – Сварог вопросительно поднял брови.

– И ничего, – засмеялась она. – Любая колдунья –еще и женщина. И если ей не сто лет… – Она протянула руку. – Пошли в круг?

И они вошли в круг, понеслись в хороводе вокруг костра.Сварог выделывал руками и ногами совсем не то, что остальные, но никто необращал внимания. Главное было – попасть в ритм, не сводя глаз с ееулыбающегося лица, и это оказалось не так уж трудно. Труднее было уйти сплощади незаметно.

До рассвета весь мир был лишь нежным теплом и запахом сена.

…Сварог пошевелился, зашуршало пахучее сено. Узкоегоризонтальное окошко под самым потолком давало достаточно света, чтобы он мограссмотреть ее лицо, ставшее строгим и печальным.

– Вот и все, – сказала она тихо, мягко отстранилаСварога, когда он потянулся к ней. – Вот и все…

– Но… – сказал он и замолчал, совершенно не зная, что ещесказать.

– Вот и все. Ты, конечно, можешь сказать, что безоглядноменя полюбил и непременно вернешься ко мне после ратных трудов… но ведь этобудет неправда, верно?

– Верно, – сказал Сварог. – Я и сам не знаю, чтосо мной будет завтра…

– Вот видишь. Что бы с тобой ни случилось, сюда ты уже невернешься. А если и вернешься, то только для того, чтобы вновь остановиться наночь и утром ускакать дальше, на сей раз навсегда. Так что не нужно ничегообещать. Благо оправдываться не за что.

– Неловко как-то…

– Потому что ты еще не освоился в этом мире. Откуда ты, я незнаю, но чувствую – из страшного далека… Ни в чем себя не упрекай и не старайсяусмотреть сложности там, где их не должно быть. Нам было хорошо – вот и все. –Она натянула рубашку на плечи, стянула шнурком на груди, ласково провелаладонью по щеке Сварога. – Нам было хорошо… Правда, мне еще и тревожно.Что-то недоброе впереди. Но здесь ничего иного впереди и ждать не может…

– Почему же вы отсюда не уйдете? – спросил Сварог.

– Потому что Фиортену – три тысячи лет. Когда-нибудь мыуйдем, но это будет в предпоследний миг… Понимаешь?

– Понимаю, – сказал Сварог. – А вы успеетепочувствовать, что пришла пора?

– Успеем. Береги себя. Возьми. Не знаю, в какого бога тыверишь, но это всем помогало…

На черном шнурке покачивалась каменная фигурка, вроде быизображавшая человека, но настолько окатанная, словно бы оплавленная временем иприкосновениями бесчисленных рук, что не понять уже, кого она в незапамятныегоды изображала.

– Повесь на шею.

– Что это?

– Это алар. Дух-покровитель из тех времен, когда здесь ещене было Фиортена, когда лары еще не ушли за облака. Их находили в старыхкурганах, насыпанных еще до потопа и Шторма.

– До чего? – спросил Сварог.

– Ох, ничего ты не знаешь, я вижу… Шторм – так называетсячереда катастроф, войн и несчастий, предшествовавших уходу ларов в небеса иупадку на земле. А потоп случился лет за пятьсот до Шторма. Надень на шею.Теплый, правда?

– Теплый…

– Он станет холодным, когда тебе будет грозить опасностьбольшая, нешуточная. Уберечь не сможет, но предостережет…

Сварог надел шнурок через голову. Теплая фигурка скользнулана грудь, пониже креста.

– Спасибо, – сказал он.

– А теперь иди. Тебя уже заждались. Где твой меч?

Сварог растерянно зашарил вокруг, разбрасывая сено,наткнулся на ножны.