— Фудо-ме! — услышал Бэнкей собственный голос, но прозвучал голос из его уст, или же лишь в сознании, он так и не понял.

— Фудо-ме! — не столько услышал, сколько ощутил изнутри кожей он ответный огненный клич спасающего Пламенного меча.

И больше уже не ощущал ничего…

* * *

— Я отрублю ему голову! — услышал Бэнкей приятный, мелодичный голос красавца-юноши.

— Я бы не стал этого делать! — возразил незнакомый монаху, но не менее благозвучный молодой голос. — Это недостойно, да и просто неприлично! В конце концов, для такой надобности в Хэйане имеются особые люди.

Зашуршали тяжелые шелковые одежды, затоптались ноги в дорогих кожаных башмаках.

— Оставь его в покое! — прозвучал голос почтенного старика, очевидно, удержавшего юношу. — Ты имеешь полное право лишить его жизни, и все же пусть его судят по законам в Хэйане. У нас государство мира и спокойствия, а не северная провинция, где хозяйничает шайка разбойников.

— Вы правы, господин Отомо, — ответил голос Минамото Юкинари. — Мы отвезем этого негодяя в Хэйан, хотя и неприятно будет находиться в одной с ним повозке.

— Я же сказал, что сяду на коня! — это был тот же незнакомый голос, принадлежавший молодому мужчине. — До столицы всего день пути, если не тратить время зря.

— День и ночь, господин, — напомнил голос старшего кэрая Кэнске, прозвучавший чуть ли не в самом ухе у Бэнкея.

— Ночью-то я сплю, а не сижу на коне, — сердито возразил незнакомый голос.

Бэнкей захотел шевельнуться — и не смог. Ощущение было такое, будто его голова, как у Рокуро-Куби, сама по себе, а тело — само по себе и находится где-то очень далеко.

Тогда Бэнкей открыл глаза.

Над ним собрались оба молодых господина — Фудзивара Нарихира и Минамото Юкинари, хозяева усадьбы — старик и юноша, Кэнске сидел на корточках возле Бэнкея и разглаживал складки повязки, охватившей голову монаха. Удивительно было, что возле самого уха журчала вода.

Бэнкей обвел глазами местность — и обнаружил, что лежит на дне водоема. Накануне зимы воду отсюда спустили, и та, что лилась из бамбуковых труб, тоже утекала неизвестно куда. Судя по всему, Бэнкей в последней схватке с Рокуро-Куби отступал до тех пор, пока не свалился в водоем, крепко ударившись спиной и затылком о выложенное камнем дно.

Как это случилось — Бэнкей не помнил.

Он сосредоточился на своих ощущениях — и, пока Фудзивара Нарихира клятвенно обещал Минамото Юкинари провести день в седле без жалоб, стал понемногу возвращать себе свое тело.

Прежде всего, выяснилось, что монах связан. Затем — на груди у него лежало что-то тяжелое и неприятное. И, наконец, многочисленные царапины и укус на руке дали-таки о себе знать.

— Да и никакой он на самом деле не монах! — рассуждал между тем старик. — У него и разрешения проповедовать-то нет! Обычный самозванец, каких в горах великое множество. Ходят, народ морочат. А свои хрустальные четки он украл у такого же несчастного, как бедный гадальщик.

— Я тоже подумал было, что это — сюгэндзя, — сказал Юкинари. Свалился с горы, да еще…

Юноша замолчал — сообразил, что незачем посторонним знать, монах решал недоразумение с оборотнем, принявшим облик госпожи кошки. Этот приятный старый господин Отомо Мунэюки с внуком и внучкой приехали сюда из Хэйана провести дни удаления, потому что трудно найти для очистительного затворничества более подходящее место. И ничуть не огорчился, когда в последний день уединения целая компания попросилась на ночлег. История с оборотнем ему вряд ли понравилась бы. Да и неизвестно, кому он мог бы по секрету рассказать ее в Хэйане.

Юкинари уже успел обменяться с внучкой господина Отомо стихами — и стихи внушали надежду на более близкое знакомство.

— Вполне может статься, что этот монах — сюгендзя, господин, поняв, почему замолчал Юкинари, вставил Кэнске. — Полюбуйтесь, как он расхаживает — с голыми руками! Не иначе, горные отшельники научили его стоять под ледяным водопадом! Встречал я таких…

— Скажи лучше — охотился ты за такими, — усмехнулся господин Отомо. — Ты ведь старый воин — и вполне может оказаться, что ты был в тех отрядах, которые охотились за ямабуси. Ведь и они, и их разлюбезные ученики сюгэндзя — вне закона, было бы вам это известно, молодые люди. Время от времени государственный совет вспоминает об этом. Но вам лучше знать, как сейчас настроены во дворце по отношению к горным отшельникам, господин Фудзивара, поскольку вы — придворный…

— Я ничего плохого не скажу о Спящих-в-горах, — отвечал Нарихира, — хотя бы потому, что мой предок, Фудзивара Накаморо, вынужден был скрываться со своими людьми как раз в скитах горных отшельников… И было бы непристойно с моей стороны проявлять неблагодарность.

— Примите мои извинения, господин Фудзивара, — сухо сказал господин Отомо. Действительно — нехорошо было напоминать о высокородном мятежнике.

Бэнкей тем временем мысленно взывал к отцу-настоятелю.

Очевидно, старенький настоятель, которого посещали странные озарения, в эту минуту мирно дремал — что случалось с ним среди бела дня все чаще и чаще. И не мог подтвердить Бэнкею, что это странное приключение — действительно один из шагов на том самом Пути, который он пообещал монаху.

Старший кэрай неодобрительно взглянул на господина Отомо. Молодой приятель Минамото Юкинари старшему кэраю нравился, а этот старик нет.

— И давно прошли те времена, когда можно было послать вооруженный отряд и выловить всех сюгэндзя в окрестностях, господин, — обратился он к Отомо Мунэюки, не вставая с корточек. — Они живут общинами, а командуют ими старые и опытные ямабуси. Спящие-в-горах знают и умеют такое, что нам и не снилось. И еще старики говорят, что их учат своим хитрым штучкам тэнгу.

— Перестань, Кэнске, — одернул его Юкинари, довольный, впрочем, что кэрай возразил господину Отомо. Тот был всего-навсего дедом хорошенькой внучки, а Нарихира — давним приятелем, обещавшем к тому же позаботиться о карьере Юкинари. — Послушать деревенских стариков — так все ямабуси на самом деле люди-вороны.

— Простите, господин, мою глупую болтовню, — отвечал Кэнске. — А все-таки тэнгу с горными отшельниками заодно.

Молодой человек, внук господина Отомо, лишь молча смотрел на Бэнкея. Меча при нем не было, да и сомневался монах, что изнеженный горожанин сможет нанести хороший удар.

— Плесни ему в лицо водой, Кэнске, — приказал Фудзивара Нарихира. — Мы так все утро простоим, охраняя этого негодного монаха.

— Фальшивого монаха! — поправил господин Отомо. — Не понимаю, зачем эти нежности с гнусным убийцей!

— По-моему, он уже пришел в себя, господа! — воскликнул Кэнске. Его ресницы и веки вздрагивают!

— Так помоги ему подняться на ноги, — велел Нарихира. —