— Не делайте с нами ничего у них на глазах. Не надо, чтобы они это видели. А лучше, чтобы даже не слышали. Более того… не делайте этого на глазах у моих подруг.

Что-то изменилось в глазах Бетанны. Сначала секундное замешательство, а затем она, похоже, поняла, что я имею в виду, как поняла и я сама.

— Можете сделать со мной все что хотите, — тихо сказала я. — Можете отвезти меня в лес и бросить там на несколько дней. Можете убить. Что угодно. Лишь бы этого не видели дети. И отпустите моих подруг.

Еще одна секунда молчания. Единственный звук — хриплое дыхание Шейлы, прерывистое и тревожное. Затем мать Грейс постепенно опустила револьвер, пока он не оказался рядом с ней.

Шейла восприняла это как сигнал. Она бросилась вперед, упала на колени и крепко обняла и мальчика, и девочку. Я взглянула на Кортни, та все еще плакала, и Элизу — та вытащила руку из сумочки, — а затем снова на Бетанну, чье лицо и взгляд вновь стали жесткими.

— Убирайтесь отсюда, пока я не передумала! — рявкнула она.

Элиза тотчас вскочила на ноги. Кортни, все еще плача, похоже, была не в силах передвигаться сама, поэтому мы с Элизой помогли ей встать и подтолкнули к двери.

Мне следовало промолчать, будучи благодарной за то, что мы отделались легким испугом, но ничего не смогла с собой поделать.

— А как насчет Грейс? — спросила я.

Бетанна Фармер в упор посмотрела на меня. Ее палец вновь постучал пальцем по спусковой скобе, но она не подняла револьвер.

— Вы опоздали на год. — Ее голос снова дрогнул, и она стиснула зубы. — Именно тогда она окончательно решила, что с нее хватит.

Элиза начала была открывать дверь, но остановилась. Мы все молча посмотрели на миссис Фармер.

Мать Грейс с мрачным лицом кивнула.

— Да-да, именно так. Моей дочери все-таки удалось покончить с собой. И все из-за вас, сволочи.

* * *

Семь дней она провела в психиатрической клинике Риверсайда — семь долгих дней с детьми и персоналом, которых она не знала. Еда на вкус была как картон, все двери и окна заперты, чтобы никто не мог сбежать. Наконец мать приехала проведать ее.

Грейс не винила ее за то, что не приехала раньше. Риверсайд — это рядом с Питтсбургом, почти в четырех часах езды. Более того, мать звонила в отделение каждый вечер, хотя Грейс согласилась поговорить с ней только три раза, даже тогда почти ничего не сказала.

И все же, когда мисс Макгуайр привела Грейс в комнату для свиданий — тесное сырое помещение, пропахшее дезинфекцией и отчаянием, — и она увидела мать, сидящую за столом, это было все равно что увидеть ее впервые за много лет, хотя на самом деле прошла всего неделя. В последний раз она видела ее в отделении неотложной помощи. Мать тогда обнаружила ее в ванне, в теплой воде, разбавленной кровью.

Теперь мать вскочила на ноги и бросилась через всю комнату — лицо перекошено от боли, глаза полны слез. Она хотела заключить дочь в объятия, но как только мать прикоснулась к ней, Грейс отшатнулась.

Мать застыла на месте, отказываясь поверить собственным глазам.

— Грейс? — сказала она, и ее голос прозвучал так робко, столь неохоже на материнский, что даже казался нереальным.

— Дорогая, что случилось?

Мисс Макгуайр, психотерапевт отделения — молодая женщина лет тридцати, короткие вьющиеся каштановые волосы и добрые глаза, — профессионально улыбнулась и указала на стол.

— Пожалуйста, миссис Фармер, может, вам лучше присесть.

Мать стояла, ошарашенно глядя на Грейс, словно та ее не узнала.

— Дорогая?

Она снова протянула руку в надежде установить физический контакт, но Грейс отпрянула спиной к стене и вжалась в нее, словно могла неким образом нарушить законы физики и пройти сквозь стену, будто это не стена, а всего лишь дым.

— Миссис Фармер, — голос мисс Макгуайр был полон терпения, — пожалуйста, присаживайтесь.

Наконец мать сдалась, опустила плечи, и, бросив на Грейс последний взгляд, вернулась к столу.

— Что с ней не так? — прошептала она, словно Грейс ее не слышала.

Мисс Макгуайр мягко откашлялась.

— Как мы обсуждали по телефону, ваша дочь продолжает бороться. У нее классическое посттравматическое стрессовое расстройство, что вполне ожидаемо после того, что, как нам удалось узнать, с ней сделали те мальчишки и как жестоко обошлись с ней подруги.

— Подруги? — огрызнулась мать. — Эти девочки ей не подруги. — Она умолкла и откашлялась. — Вы… вы сказали, что она на днях напала на какую-то девочку?

— Напала — это сильно сказано. Но да… Девочка из отделения разговаривала с другими юными пациентками и рассмеялась, и мы полагаем, что Грейс решила, будто она смеется над ней. Грейс начала кричать и набросилась на нее с кулаками. К счастью, персонал был поблизости и сумел вмешаться почти сразу, поэтому девочка не получила серьезных травм.

— Боже мой, — прошептала ее мать и расплакалась — тихие рыдания, которых Грейс не слышала с прошлого года, когда умер отец. Мисс Макгуайр протянула ей салфетку. Мать Грейс высморкалась и вытерла глаза.

— Первые пару дней, — сказала мисс Макгуайр, — Грейс отказывалась участвовать в терапии. Но в последние дни начала открываться. Рассказала нам о том, что ее подружки — извините, те девочки — сделали с ней, а также про тех мальчиков. Кстати, о них…

Терапевт не договорила, и мать Грейс снова промокнула глаза, кивнула и завершила ее мысль.

— Вы думаете, мне следует выдвинуть обвинения?

— Это решать не мне, но они должны ответить за содеянное.

Мать Грейс беспокойно заерзала на стуле.

— Да, но я не понимаю, что будет дальше. Из того, что я слышала, мальчишек лишь слегка пожурили за то, что они сожгли это ужасное место. Кроме того, мне хотелось бы поскорее все забыть. Думаю, Грейс тоже. Если мы предъявим обвинения, ей придется явиться в суд и рассказать всем, что произошло…

Мать не договорила и посмотрела на Грейс.

— Нет, — сказала она, — я не желаю этого дочери. Она достаточно настрадалась. Грейс, дорогая, пожалуйста, подойди сюда. Пожалуйста, посмотри на меня!

Грейс даже не двинулась с места. Просто продолжала стоять в углу, упершись лбом в стену.

— Я дам вам немного побыть наедине, — сказала мисс Макгуайр. — Надеялась, что у нас будет сеанс семейной терапии, но, скорее всего, сегодня не получится. Сколько дней, вы сказали, намерены пробыть здесь?