Выцветшие джинсы, белые кроссовки и футболка с белой надписью «Таверна Черный Пес» на груди — рабочая форма, как я поняла через секунду. Она стояла молча, оценивая нас.

Мне стало не по себе. Я засомневалась, что смогу это выдержать. Мы не имели права здесь находиться. Не имели права вернуться в жизнь этой женщины и вновь причинять ей боль. Зачем ей разговаривать с теми, кто когда-то терроризировал ее дочь?

Молчание была тягостным и неловким; его нарушал лишь звук включенного телевизора в спальне. Что-то подсказало мне, что мать Грейс не заговорит первой, поэтому я встала и протянула ей руку.

— Меня зовут Эмили Беннет. Это Кортни Салливан и Элиза Мартин. Мы ходили с вашей дочерью в школу имени Бенджамина Франклина.

Бетанна Фармер уставилась на мою руку. Было ясно, что она не собиралась ее пожимать. Я поспешила опустить руку и, чувствуя себя неловко, снова села на диван. Шейла тихо фыркнула со своего кресла, покачала головой и стряхнула пепел в пепельницу на кофейном столике. Еще одно мгновение неловкого молчания, и Бетанна Фармер откашлялась.

— Что вам здесь нужно?

Голос был тихим и мелодичным, а не скрипучим, как у сестры. Темные глаза скользнули по каждой из нас, но затем остановились на мне, поскольку я говорила от имени всех.

— Мы приехали повидать Грейс.

— Это я поняла, — сказала она, снова бросая взгляды на каждую, — но с чего это вдруг? В последний раз вы видели Грейс четырнадцать лет назад. Почему вдруг решили сесть в машину и приехать сюда во вторник вечером?

Потому что мы думаем, что ваша дочь жаждет мести. Думаем, что она уже стала причиной смерти двух наших подруг, и боимся, что из-за нее очень скоро погибнет кто-то еще.

— Последнее время мы много думали о ней, — сказала я. — Мы знаем… То, что случилось с ней в средней школе, было ужасно, и мы всегда чувствовали себя виноватыми.

Женщина уставилась на меня.

— Так вы приехали сюда, чтобы извиниться?

— Да.

— Спустя четырнадцать лет вы решили однажды вечером приехать сюда, чтобы извиниться за то, как гадко вы обращались с моей дочерью?

Мать Грейс в упор посмотрела на нас троих, затем на Шейлу и покачала головой. По-прежнему стоя спиной к телевизору, она впервые пошевелилась.

— Я не уверена, что хочу, чтобы вы видели Грейс.

Мы промолчали.

Все так же спиной к телевизору Бетанна Фармер принялась расхаживать взад-вперед по тесной гостиной.

— Я не встречала ни одну из вас, когда мы жили в Лэнтоне. Грейс не хотела, чтобы я ее смущала. Нет, она ни разу не сказала этого вслух, но я ведь не слепая.

Она кивком указала на сестру.

— Люди здесь, в Диксоне… Мы здесь родились, здесь живем и здесь умрем. Начнем с того, что здесь ничего нет. Раньше были хорошие рабочие места, но большинство из них ушли с закрытием шахт. Грейс мой единственный ребенок, я хотела для нее всего самого лучшего. Ее отец тоже. А потом… — Она зажмурилась и покачала головой. — А потом он погиб на работе. Не буду утомлять вас подробностями, но виновата была шахта, и после долгих споров и тяжб между юристами я получила приличную сумму, чтобы купить настоящий дом. Но я желала для дочери большего, поэтому мы собрали чемоданы и уехали. Мы даже не знали, куда едем — просто сели в машину и поехали куда глаза глядят. К несчастью для Грейс, мы оказались в Лэнтоне. И она попала в вашу школу.

Я заметила, как она сгибает и разгибает пальцы, и у меня скрутило живот.

— Мы сняли квартиру, — продолжила она. — Все говорили, что это якобы хороший район. Хорошая школа. Лучшего места, чтобы начать новую жизнь, просто не придумать. Грейс… у нее было доброе сердце. В ней не было зла. Единственное, чего ей хотелось — нравиться вам.

Она умолкла и пристально посмотрела на нас.

— В тот первый день в школе Грейс была в полном восторге. Она пришла домой и рассказала мне, что завела подруг. И не просто подруг, сказала она, а из числа популярных девочек. Скажу честно, это уже тогда меня насторожило. Но я всю свою жизнь прожила в Диксоне, а теперь мы жили в новом городе, и я подумала: может, здесь все по-другому. Может, дети здесь лучше относятся друг к другу. Но, оказывается, школьники одинаковы, куда бы ты ни приехал.

Бетанна Фармер продолжала расхаживать, теперь почти исступленно, то и дело обводя взглядом трейлер, но отказываясь смотреть на нас.

— В те первые пару недель Грейс была счастлива. Но потом… что-то начало меняться. Сначала совсем по чуть-чуть, но моя мать и я замечала такие вещи. Она терпела издевательства, не так ли? Тогда я не знала, но позже она мне все рассказала. Как на глазах у других вы были приветливы с ней, брали ее с собой, но наедине относились к ней как к дерьму. В конце концов, это стало невыносимо. Особенно после того, как вы позволили тем старшеклассникам надругаться над ней.

Рука Кортни крепко сжала мою ногу. Я повернулась к ней и увидела, что она сидит, закрыв глаза. По ее щекам текли слезы.

— Давайте, поплачьте об этом сейчас, — сказала мать Грейс. — А тогда вам было смешно, верно?

Я покачала головой.

— Нет, мы…

— Нет? Значит, вы не обращались с моей дочерью как с куском дерьма, когда бывали с ней наедине? Не говорили ей, что она никто и должна сделать миру одолжение и покончить с собой?

Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить нервы.

— Мы сожалеем о том, что…

Мать Грейс снова прервала меня.

— Сожалеете, да? О чем именно? Думаю, вы первые засмеялись, когда услышали, что Грейс пыталась покончить с собой.

Рука Кортни все еще сжимала мою ногу, теперь уже сильнее. Слезы ручьями текли по ее лицу. Я схватила ее руку, убрала и встала.

— Кажется, нам пора уйти.

Именно тогда стало понятно, почему мать Грейс ни разу не повернулась к нам спиной. Ничего не говоря, она вынула из-за спины руку, в которой был серебристый револьвер.

— Вот как? — она сказала. — Вы уверены?

Я ошарашенно уставилась на револьвер, кровь стучала в моих ушах.

— Люди знают, что мы поехали сюда.

Бетанна Фармер пожала плечами.

— И что?

— Если с нами что-то случится, нас в первую очередь будут искать здесь.

И вновь она лишь пожала плечами.

— И что?

Я ничего не сказала. Не смогла придумать, что сказать.

Кортни вздрогнула всем телом, ее голос сорвался на шепот.

— Пожалуйста, у меня дочь.

Мать Грейс гортанно хохотнула.

— Вот как? Что ж, тогда у нас много общего, не так ли? Или погоди… Твою дочь трахнула кучка старшеклассников? Вся школа обзывает ее шлюхой? С ней как с грязью обращаются девочки, которые должны быть ее подругами?