– Лиз приехала поговорить с тобой про ферму, – негромко сказал Зак. – Она интересуется ее историей. И подумала, что ты сможешь поведать ей что-нибудь интересное.

Флетчер Харкорт пошевелился в инвалидной коляске, выпрямился и расправил плечи. Говорил он медленно и слегка неразборчиво, однако чем дальше он рассказывал о своем детище, тем сильнее прояснялся его разум. Зак при необходимости помогал ему, задавал наводящие вопросы.

– Пап, а ты помнишь старый дом? В нем жили смотрители, а ты потом его снес, чтобы построить на его месте новый?

– Я его снес?… – Флетчер задумчиво покачал головой. – Я ни разу не сносил домов, в которых жили рабочие…

Зак выразительно посмотрел на Элизабет.

– Может, ты просто об этом думал. Потому что этот дом стоял там с тех самых пор, когда ты сам был ребенком.

– Ты, наверное, говоришь о старом сером деревянном доме?… Его построил еще мой отец. Верно, припоминаю, он всегда стоял на том месте…

– Да-да, он самый. Ты, случайно, не помнишь, какие семьи в нем жили? Я имею в виду, давно?

К их великому удивлению, Флетчер пустился в долгие рассуждения сначала об одной семье, затем о другой. Большинство их в первые годы существования фермы не были мексиканскими, что немаловажно, подумала Элизабет, ведь, по словам Марии, к ней явилась девочка со светлыми волосами и голубыми глазами.

Старик тем временем неспешно продолжал свой рассказ. Лет сорок-пятьдесят назад народ работал на одного хозяина гораздо дольше, и поэтому имен оказалось намного меньше, чем она предполагала.

Достав из сумки небольшой блокнот, который она предусмотрительно захватила с собой, Элизабет записала все имена, какие только упомянул в своем рассказе старик, после чего расспросила его подробнее о каждой семье. В сороковых годах Флетчер еще был слишком молод, чтобы помнить что-то действительно для нее полезное, однако, когда они дошли до пятидесятых и шестидесятых, всплыли кое-какие новые воспоминания.

– Одну минуточку… Там жил человек по имени Мартинес. Гектор Мартинес… Да-да, его именно так и звали. У него была жена… кажется, ее звали Консуэла… Был вынужден его уволить… Под конец он совсем распоясался. И хотя его жена была беременна, хочешь не хочешь, а пришлось его уволить.

Элизабет навострила уши.

– Его жена была беременна?

Старик кивнул:

– Насколько мне известно, они переехали во Фресно.

Элизабет посмотрела на Зака. Судя по всему, тому в голову пришла та же самая мысль, что и ей самой. Лишь Мария, и никто другой, жаловалась на привидение. И если Мартинесы до сих пор живут во Фресно, их можно будет разыскать. Вдруг Консуэла тоже видела привидение. Не исключено также, что есть какая-то связь с тем фактом, что и та и другая женщина были беременны.

– Скажите, мистер Харкорт, а кто-нибудь из других женщин, которые жили в этом доме, ожидал появления на свет младенца?

Флетчер в задумчивости насупил седые брови.

– Разве что очень давно… Что-то не припомню. Может, жена Эспинозы. Если не ошибаюсь, у нее случился выкидыш…

По спине Элизабет пробежал холодок.

Они хотят убить твоего младенца… Они заберут его, если ты отсюда не уедешь…

Элизабет сглотнула застрявший в горле комок. Хуан Эспиноза был другом Мариано Нуньеса. Элизабет сделала для себя мысленную отметку, что ей следует подробнее расспросить старика. Вдруг он помнит, что жена Эспинозы потеряла ребенка. Может статься, выкидыши бывали и у других женщин, что жили в этом доме.

Флетчер посмотрел на Зака и нахмурился. Элизабет поняла: старик устал.

– Признавайся, как ты себя ведешь? Надеюсь, не впутался ни в какую темную историю? Не напиваешься? Не куришь эту чертову травку?

Зак покачал головой:

– Нет, отец.

Флетчер бросил взгляд в сторону Элизабет:

– Похоже, ты ради разнообразия нашел себе приличную девушку. Смотри, не обижай ее. – И он одарил Зака колючим взглядом. – И скажи своей матери, что через пару деньков я приеду ее проведать. Как только выберусь из этой чертовой богадельни.

– Хорошо, я ей передам, – сказал Зак дрогнувшим голосом. Незаметно кивнув в сторону двери, он дал Элизабет знак: мол, нам пора.

– Нам пора, отец. Смотри береги себя. – С этими словами он наклонился и пожал старику руку, после чего направился к двери.

Флетчер что-то пробурчал у них за спиной, что именно, Элизабет не поняла.

– Конни! – крикнул старик. – Живо тащи сюда свою задницу. И приведи заодно своего мальца. Я ему живо вправлю мозги.

Пока они шли по коридору, Зак не проронил ни слова. Правда, лицо его было хмурым. Элизабет поняла, что ему больно видеть отца таким.

Она потянулась и взяла его за руку.

– Не переживай. Вдруг доктор Марвин скажет что-то хорошее.

– Что ж, может, и скажет.

Впрочем, было видно, что сам он в это не верит.

Глава 20

Зак повернул ключ зажигания. Лицо его по-прежнему оставалось хмурым. Внутри салона было душно, от раскаленного асфальта поднимались волны горячего воздуха. Элизабет чувствовала, как у нее между грудей собирается пот. На ее счастье, Зак опустил стекла, джип тронулся с места, и они выкатили со стоянки на дорогу.

Элизабет бросила пристальный взгляд на его профиль. Лицо, казалось, превратилось в каменную маску.

– Отец не хотел тебя обижать, – мягко сказала она. – Ему лишь вспомнилось что-то такое, что произошло много лет назад.

– Понимаю. Только это в свою очередь заставляет вспомнить такие вещи, какие лично я предпочел бы забыть.

– Ты хочешь сказать, тюрьму?

Зак кивнул.

– Я разговариваю с ребятами, пытаюсь внушить им, что в жизни есть много хорошего, главное, сделать правильный выбор.

– Там было так плохо?

Он посмотрел на нее и перевел джип на другую полосу, чтобы пропустить вперед грузовик, который медленно катил по шоссе.

– Может, лично для меня и не очень – по сравнению с другими. Последнюю пару лет я зависал с настоящими хулиганами. К тому времени, когда меня упекли за решетку, я знал, как постоять за себя. И пока жил на ферме, научился говорить по-испански, как настоящий мексиканец. Помнится, у меня случилась драка с одним испанцем из нашего блока. Этот тип был готов прогрызть мне глотку, и все-таки я его победил. Другой парень из их банды решил, что я оказал ему великую услугу, и после этого случая меня не трогал.

Его взгляд был устремлен на дорогу, однако лицо было таким, будто он видел перед собой не полосу асфальта, а собственное прошлое.

– Зак, а что, собственно, случилось в тот вечер? Я имею в виду ту аварию.