Арвенариус на наши забавные «провожалки-дрожалки» смотрел со снисходительной улыбкой, мол, делайте что хотите, можете даже на голове стоять, но к королеве все должны идти красиво и достойно.

Вторая тройка уже стояла наготове. По плану, едва выйдут первые девочки, Зарина, Ната и Мелиса должны без промедления войти к королеве. Все это действо было отлажено на многочисленных тренировках, как часовой механизм. А наша иномирянская троица топталась недалеко от девочек, готовясь сменить их на выжидательной позиции, едва те войдут в зал.

— Интересно, что там происходит сейчас? — спросила Ната, едва заметно кивая на высокие двустворчатые двери, за которыми восседала королевская чета. — Как проходит сама присяга, о чем будет спрашивать королева? Вот почему нам об этом не рассказали?

— В нашем мире, — отозвалась Анфиса, — есть подобный… эм, ритуал. Выглядит он не особо страшным. Пафосным, но нестрашным.

— Расскажи, — потребовала Ната.

Только сейчас я заметила, что девушку била дрожь похлеще моей. Крупная, сотрясающая, почти болезненная.

«Доведут нас в этой Академии. Вот как вижу — доведут. Если не до гроба, то до нервного срыва точно!»

Удивительно, но всех девчонок, даже в масках, я различала. Кого-то раскрывала характерная фигура, кого-то голос, вот Нату я узнала по легкой картавости, это довольно сильно выдавало ее знакомым людям. И пока Анфиса заливала о воинской присяге в нашем мире, я с любопытством рассматривала Нату и понимала — что-то идет не так.

Руки девушки, казалось, сводила судорога, несчастная едва держалась на ногах и вот-вот грозила рухнуть на пол в припадке.

Когда-то давно, в детстве, я уже видела нечто подобное. Мы ехали с мамой в метро, и у одного из пассажиров начался приступ эпилепсии, это было очень пугающе. И вот сейчас меня посетило подобное ощущение, интуиция била во все колокола, говоря: сейчас твоя однокурсница рухнет! Более того, ее маска, словно сигнальный семафор, начала судорожно изменять цвета по всему спектру радуги, только в хаотичном порядке — красный, синий, зеленый, желтый…

— Господин Арвенариус! — завопила я, подзывая декана. — Ей плохо!

Не знаю, куда до этого смотрел начальник нашего факультета, но едва он перевел взгляд на Нату, побледнел сам.

— Срочно к врачу! — мгновенно сориентировался «академик». — Элла, Анфиса и Кристина смените вторую тройку, пойдете вместо них.

В этот момент Ната все же рухнула, только теперь ее с готовностью поддержали руки сокурсниц. В припадке эпилепсии девушку, слава богу, бить не стало, но в глубочайший обморок свалилась стопроцентно.

— Дамы, к королеве заходите в том же порядке, который был обговорен заранее. Мы же вернемся, как только приведем Нату в чувство, — раздавал указания Арвенариус. — Надеюсь, вы сможете проявить самостоятельность!

Мгновенно посерьезневшие фрейлины согласно кивнули. Удивительно, как сплачивают неприятности перед лицом общего стресса. Вот только теперь мы, иномирянки, стояли перед дверью в малый зал.

Забавно, но после обморока Наты мое волнение как рукой сняло, я стояла предельно собранная и уверенная в себе, видимо, теперь встреча с королевой меня пугала не так, как перспектива свалиться в нервный обморок. Я схватила за руки Кристину и Анфису, крепко сжала их ладони и в лучших традициях такого пафосного момента попыталась произнести вдохновляющую речь:

— Девоньки, — начала я. — Не надо бояться! Перед лицом общей опасности мы предстанем вместе! Мы сильны, привлекательны и неповторимы, а раз так, то сможем свернуть горы!

— Может, ее тоже в медпункт? — саркастично спросила у Анфисы Крис. — Мне кажется, она бредит.

— Я бы ей лоб пощупала, но маска мешает. Вдруг у нее жар!

В этот момент двери из малого зала открылись и оттуда гордым дефилирующим шагом вышли Таниса, Мира и Хлоя. Времени спрашивать у них, как все прошло, не было… Набрав в легкие побольше воздуха и выдохнув, наша тройка отправилась в малую приемную навстречу королевской семье и будущей присяге.

* * *

Королева мне не понравилась с первого взгляда, ее сыночек тем более, единственный, кто внушал уважение — король Викториан, чувствовалось в нем что-то благородное. Даже удивительно было смотреть на его спутницу жизни — Ризелла Сирская казалась надменной, капризной, склочной… Но очень красивой. Из уроков истории у Горгулия мы знали, что королеве уже далеко за триста, только выглядела она моей ровесницей, и это вводило в ступор. Такого чувства у меня никогда не возникало с Троей, в ней всегда чувствовался прожитый возраст, который она умело прикрывала напускной наивностью и кокетством и старалась всегда казаться глупее чем есть.

Ризелла пошла по другому пути; вся ее внешность казалась милой маской, призванной скрыть опытную, расчетливую и очень ядовитую кобру. Не знаю, откуда у меня возникли эти ощущения, но они накрыли мгновенно, едва я вошла в комнату.

«И вот ее мы должны охранять? Ей присягать на верность? Да если все королевы такие, я не удивлена, что их многие хотят кокнуть».

Не дойдя пяти метров до сидящих царственных особ, мы остановились и присели в положенном почтительном реверансе. Встать нам разрешили кивком, давая понять, что знак уважения принят.

— Доброго дня, — неожиданно приятным голосом поздоровалась с нами королева.

«Внезапно!» — ведь я ожидала истерического визга и надменных приказов. Возможно, первое впечатление меня все же обмануло.

— Доброго дня, Ваше Величество, — эхом отозвались мы.

Больше всего в этой ситуации бесила необходимость улыбаться, желательно искренне и не натянуто. Лебезить перед сильными мира сего. Как-то паршивенько. А с другой стороны, если это моя работа, потерплю десять лет, а потом буду свободна как ветер.

— Можете представиться, — разрешила королева.

Первой сняла маску Кристина, удивительное преображение — секунду назад здесь стояла русоволосая красавица, а через мгновение яркая брюнетка. Но ни Ризелла, ни Викториан даже глазом не повели, за время их царствования они не раз наблюдали подобные картины на присягах. А вот наследный принц отчего-то заерзал на стуле, такая реакция больно резала глаз. Еще бы, когда среди надменных властителей одного из сильнейших королевств сидит такая беспокойная егоза, лет тридцати на вид, подобное поведение кажется странным.

— Мое имя Кристина, и я — иномирянка, — начала подруга.

Свои фамилии нам разрешили королеве не говорить. Здесь, в этом мире, они бы ей ничего не сказали. Иномирянок потому и набирали в Академию, что они в итоге являлись самыми беспристрастными в службе и самыми мотивированными, теми, кто, по сути, отказался от прошлого ради нового будущего.

Внезапно королева прервала монолог Кристины, излагающей свою биографию.

— Я поняла тебя, дорогая. — Королева указала на большой стеклянный шар на подставке, стоящий между кресел царственных особ. Шар напоминал обычную лавовую лампу, внутри которой что-то плавало и пузырилось. — Это артефакт неподдельной правды. Я задам тебе один вопрос, и ты ответишь на него, положив руку на шар. Если соврешь, его магия убьет тебя.