– Все вопросы потом. – Товарищ командир Многоликая вернулась (не внешне, только внутренне), выплёвывая приказы. – Сейчас нужно выбираться из лагеря.

Яэль не успела ничего возразить, когда Мириам толкнула дверь кабинета и принялась мерять коридор чеканным шагом. Яэль бросилась следом; многочисленные страницы спрятанных документов шелестели у самых рёбер, когда девушки уходили из медицинского блока, оставляя за спиной опущенные жалюзи и безжизненный запах белизны.

Ночь вступила в свои права, опускаясь на ветви тополей и заборы с колючей проволокой. Стоны страданий из бараков, тянущиеся за Яэль из детства, поредели вместе с дымом, стали столь призрачными, что лагерь казался почти тихим. На этом фоне торопливые движения Мириам стали ещё заметней.

– Помедленней! – Яэль упорно пыталась поспеть за подругой. – Если будешь вести себя, как жертва, тебя заметят.

Это были слова Влада, сказанные во время одного из многих уроков. Слова, которые остались в памяти Яэль. Которые подтверждались и сейчас, с Мириам. Её шаги замедлились, хотя Яэль по-прежнему видела пульсацию эмоций (злости? Страха?) в венах на шее Ингрид Вагнер.

Она схватила подругу за рукав, вынуждая остановиться: «Мы почти выбрались, но тебе нельзя в таком виде проходить через ворота. Дыши».

Мириам сделала совершенно обратное. Лёгкие сжались. Застыли. Зрачки расширились, когда взгляд её устремился в дальний край дороги. Яэль обернулась, ощущая, как собственные лёгкие отказываются дышать, сжимаются от увиденного.

Ангел Смерти шёл в свете фонарей, белый халат вспыхивал и гас, пропадая в тени. Годы сделали его меньше, как и всё остальное в лагере. Логикой Яэль понимала, что это просто она стала выше, но её успокаивала мысль, будто на самом деле внутри доктора Гайера что-то сжалось.

«ПРОДОЛЖАЙ ДЫШАТЬ»

В бальном зале, когда Яэль стояла лицом к лицу с человеком, которого считала фюрером, она испытывала единственную эмоцию – ярость. Даже тогда, окружённая врагами, она не боялась.

Но боялась сейчас. Этот страх не был похож на тот, который пришлось испытать, когда в кузове грузовика Лука честно ответил на её вопрос. Этот страх был детским. Цеплялся острыми когтями, пробираясь из живота к самому горлу, требуя, чтобы его прочувствовали.

Крошащиеся кирпичи и гранит дороги хрустели под ногами доктора Гайера при каждом шаге. Взгляд опущен. Руки сложены за спиной. Он был всего в трёх шагах от них, когда заметил стоящих в тени тополей надсмотрщиц.

«НЕ СМОТРИ В ГЛАЗА ОН УВИДИТ ОН УЗНАЕТ»

– Добрый вечер, фройляйн. – Доктор улыбнулся и приветственно кивнул. Между его передними зубами, как и прежде, виднелась щель, и Яэль обнаружила, что возвращается к старым привычкам, фокусирует взгляд на этом пространстве, чтобы не смотреть доктору в глаза.

Он не создал меня. Он не сломал меня. Эти мысли помогли Яэль дышать. Но из-за папок, плотно притянутых к грудной клетке, воздуха в лёгких хватило только на короткое: «Доброго».

Мириам даже этого выдавить не смогла. Она просто кивнула.

Он не создал меня.

«ПРОДОЛЖАЙ ДЫШАТЬ»

Он не сломал меня.

Доктор Гайер прошёл мимо них, не обронив больше ни слова. Его халат последний раз вспыхнул в свете фонаря и медленно растворился во тьме, когда мужчина свернул в сторону медицинского блока.

Он идёт в кабинет, осознала Яэль. Они уходили в такой спешке… и ни за что не могли вернуть всё точно туда, где оно стояло. Доктор заметит изменения; поднимут тревогу.

На этот раз, когда Мириам едва ли не бегом сорвалась с места, Яэль устремилась за ней, не обращая внимания на шелест бумаг под шерстяной кофтой, как можно дальше убегая от того, что только что произошло. Оказавшись на виду у охранников ворот, они замедлили шаг. Свет был повсюду, превращал мельчайшие детали в зловещие силуэты. Дула винтовок, кончики собачьих клыков, шипы колючей проволоки на заборах – в потоках света всё казалось особенно острым. Жаждало пронзить Яэль.

Они меня не создали.

«НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ»

Они мена не сломали.

Яэль сдерживала страх, сохраняя спокойствие в каждой чёрточке лица Эльзы Шварц. Она не посмотрела на Мириам, не проверила, как повела себя подруга. Вместо этого Яэль кивнула одному из охранников, легко улыбнулась ему.

Ворота распахнулись.

Яэль сделала шаг, за ним ещё один и ещё, туфли надсмотрщицы скользили по желобам, оставленным шинами грузовиков снабжения. Такие шаги помогали идти уверенней: мимо горячего частого-частого дыхания овчарок, мимо наэлектризованных жужжащих металлических проводов. Даже когда собачьи будки и заборы под напряжением остались позади, Яэль чувствовала, как нереальность побега следует за ней по пятам. Как смерть преследует её, раскрыв пасть, готовая схватить жертву и проглотить.

Но надсмотрщица вышла за ворота так же спокойно, как когда-то медсестра. Не было ни приказов «Стоять!», ни дождя пуль с охранных вышек, лишь скрежет ворот, закрывшихся за спиной. Мириам и Яэль с их лицами надсмотрщиц дошли до самого края света прожекторов. Только тогда Яэль позволила полуулыбке сползти с лица. Её место заняла болезненная пустота.

Когда девушки оказались вне зоны видимости охранников, они вновь скрылись среди деревьев, переодеваясь в старую одежду и личности. Мириам стянула с себя форму надсмотрщицы, раздеваясь до замотанных марлей конвертов, возвращая лицу черты девицы из Лебенсраума. Яэль последовала её примеру, дрожа от ветра, гуляющего среди деревьев. Ветра с запахом праха.

– Мириам? – спросила она. – Что там произошло?

– Это ценные бумаги. – Вторая девушка сгребала в кучу сосновые иглы. Устраивала скромные похороны одеждам надсмотрщиц. – Очень ценные.

Яэль вытащила фотографию своего первого лица из кофты и добавила её к остальным вещам. Фото взывало к ней, умоляло, чтобы на него посмотрели, но Яэль сунула его в карман свитера к крошечной куколке, кнопке, ТТ-33 и всему остальному.

– Кто звонил?

– Это неважно, – отозвалась подруга. – Нам нужно доставить эти документы в Германию.

– Нам нужно вернуться в надёжный дом. Я не…

– Не бросишь Луку и Феликса. – Мириам перестала набрасывать растительность поверх одежной могилы и выпрямилась. – Знаю. Я всё равно планировала захватить их с собой.

– Неужели? – Яэль не скрывала удивления. Впервые разговор о парнях прошёл без боя.

Ночные тени дрогнули, когда Мириам двинулась в путь, и внезапно осели – тёмные и мрачные – на её лице.

– Нужно кое-что уладить.

Пришлось потратить на ремонт кучу времени и совсем не пару ругательств, но грузовик больше не напоминал мучающуюся астмой лошадь. Победоносный стоял над открытым капотом с добрую минуту, слушая урчание двигателя, прежде чем Феликс показал ему из кабины большой палец.