Яэль выбрала самую раннюю фотографию, с тёмными глазами и волосами. Перевернула её, читая надпись на обороте. Яэль Райдер. 121358.Х. Пре-инъекции.

Это была она.

Яэль Райдер. Девочка, которая много лет была потеряна. Девочка, которая была не МЕРТВА – об этом говорила красная печать на задней части конверта из манильской бумаги. Яэль была очень даже жива. Здесь и сейчас, смотрела на себя, словно в первый раз в жизни.

Держу пари, у тебя были самые красивые тёмные волосы. Ты похожа на девушку, у которой могли быть кудри.

Хенрика была права. Эта, самая первая, фотография была сделана до начала эксперимента и ножниц надсмотрщиц. Волосы Яэль были тёмными и длинными, завиваясь на концах в локоны – такие полька назвала бы «великолепными».

– Это оно. – Яэль спрятала фотографию в карман кофты надсмотрщицы и перевернула конверт лицевой стороной. Надпись Эксперимент 85 была зачёркнута, заменена на: Проект Доппельгангер.

– Эти ящики… – Мириам окинула взглядом шкафчики с маркировкой ДП и резко выдохнула: – Их так много…

Она была права. Даже дело Яэль было довольно увесистым, а это – только начало. Документы, документы, ещё больше документов. Яэль старалась не думать, сколько жизней (сколько смертей) они символизировали, открывая следующий ящик.

– Просто ищи важные сведения.

– Они все важные. – В голосе Мириам царило опустошение. Яэль слышала его, потому что сама чувствовала. Целый океан скорби, который всегда был рядом, в душе. Пронизанный потоками ярости.

– Важные, – согласилась Яэль. Горло её сдавило. – Но сейчас нам нужна информация о двойниках фюрера.

Мириам ничего не сказала. Она просто выдвинула другой ящик и принялась читать.

За годы попыток тайно сунуть нос в документы Сопротивления Яэль научилась бегло просматривать любые бумаги на наличие нужной информации. Её взгляд бегал по строчкам, мозг выхватывал факты, которые посчитал значимыми, откладывая их на потом.

Яэль захлопнула папку и перешла к следующему ящику.

Самые достойные! Ну конечно! Все телохранители фюрера имеют высокие чины в СС. Логично, что и его двойники тоже принадлежат к этим безжалостным войскам.

Яэль продолжала просматривать документы. Коэффициент выживаемости не падал. Десять членов СС успешно прошли «Перерождение в Доппельгангера», как доктор Гайер теперь называл этот процесс. Их год держали под строгим наблюдением – умение преображаться проверяли и перепроверяли на сотню раз, – прежде чем допустить к возвращению в Германию. Вместо них прислали новых эсэсовцев. Летом 1949 цикл повторился вновь. Инъекции, наблюдение, перепроверки, перепроверки, перепроверки…

Но это были записи семи- и восьмилетней давности. Яэль хотела знать общую картину. Сколько меняющих кожу эсэсовцев было создано? Семьдесят? Восемьдесят? Больше? Где сейчас эти люди?

Возможно, было бы лучше начать с новых документов. И двигаться назад…

Яэль открыла шестой ящик. Вытащила самый последний манильский конверт. Дыхание перехватило при виде надписи на нём: Маскировочный отряд фюрера.

Документ начинался со списка из двадцати солдат. Их кровь была разных групп, но обязательно «чистая». Субъектам позволили сохранить имена и чины СС. Большинство из них были роттенфюреры и унтершарфюреры. Номера добавлялись уже к обязательным татуировкам группы крови: 1–1, 1–2, 1–3, 2–1, 2–2, 2–3 и так далее.

На этом документе тоже стояла красная печать МЁРТВ. Чернила были свежими, частично перекрывали информацию субъекта 4–4. У неизвестного меняющего кожу имелось имя: роттенфюрер СС Густав Лозе.

Роттенфюрер СС. Люди, примкнувшие к рядам СС, не ведут невинных жизней, не умирают непорочными. Может, этот мужчина и был меняющим кожу, но совсем не таким, как Яэль. Судьба взяла своё.

Яэль ощущала, как слой крови на её руках становится тоньше, когда передавала список подруге: «Это самое начало. В папке есть отдельное досье на каждого члена команды».

Ногти Мириам впились в края документа, оставляя полукруглые отметины на бумаге. Она просмотрела список.

– Доктор Гайер всем им сделал отметки.

– Ему пришлось, – пояснила Яэль. – Иначе было бы невозможно отличить настоящего фюрера от меняющего кожу.

– Татуировки на внутренней части левого бицепса, – прочла Мириам. – Не самое заметное место. И не скажу, что меня особо прельщает мысль стащить рубашки с девятнадцати национал-социалистов, чтобы определить, кто из них настоящий фюрер.

Как и Яэль. Девятнадцать меняющих кожу эсэсовцев. Число было и приятно низким (после предыдущих заметок доктора Гайера она ожидала, что людей будет в четыре раза больше), и ужасающе высоким. Девятнадцать человек могут обладать лицом Адольфа Гитлера… Со сколькими из них Яэль и Мириам придётся столкнуться, прежде чем они доберутся до настоящего Гитлера, прикончат его?

Возможно ли вообще убить настоящего фюрера?

Они ещё столько всего не знают. Яэль просматривала все пропущенные в спешке конверты и гадала: сколько ещё секретов они таят? Этот Маскировочный отряд единственный? Насколько был улучшен состав активной смеси? Способность менять кожу так и осталась лишь «побочным эффектом», или Ангелу Смерти удалось добиться от человеческого тела ещё более невероятных и зловещих возможностей?

– Ты когда-нибудь задумывалась, какой бы стала, если бы… – Яэль смотрела на выдвинутые ящики, думая о девочке с фотографии в кармане, о своём первом лице. – Если бы всего этого… не было?

– Мёртвой, – Мириам оторвала взгляд от списка. – Почему ты спрашиваешь?

– Тебе не кажется, что… – Яэль замялась. Может быть, совсем не уколы доктора Гайера виноваты в яде, разливающемся у неё под кожей? Может быть, в этом она по-прежнему одинока…

– Что?

– Он создал из нас монстров. – Впервые Яэль позволила таящемуся внутри страху облечься в слова. Голос её никогда ещё не казался таким ничтожным.

– Неважно, сколько препаратов доктор Гайер влил в наши вены. Не он создал нас. Мы сами себя сделали. Мы ожесточённо сражались, зубами выгрызали право на жизнь. – В словах Мириам была скрытая уверенность, в которой так нуждалась Яэль. – Монстры копаются во внутренностях у детей и называют это прогрессом. Монстры без зазрения совести убивают целые толпы, но расстраиваются, когда приходится вымывать человеческий прах из клубники в своём саду. Монстры – те, что всё видят, но не пытаются ничего сделать, чтобы это предотвратить. Мы с тобой не монстры. Скорее, мы – чудо.