– А знаешь почему?

– Нет.

Между тем в стародавнем Лондоне Уильям сбросил убитого человека в темный каменный мешок, на который наткнулся за ловлей крыс. Тело со стуком упало на пол, при этом что-то звякнуло. Уильям посветил вниз огарком свечи, но язычок пламени отклонился в сторону и потух.

– Сквозняк, – проворчал мужчина.

Лариса поняла, что за звук привлек ее внимание. Уильям сбросил в подземелье не только труп, но и оружие покойника.

– Фехтовальщик избавлялся от тел вместе со шпагой! – выпалила она. – Он не присваивал себе оружие побежденного…

Варламов не разговаривал с женой. Она обиделась и уехала с близнецами к матери. Он был даже рад этому. Присутствие истеричной женщины рядом не добавляло ему спокойствия.

К Фаине он охладел настолько, что перестал ей звонить. Его внимание поглощала текущая проблема, которая никак не разрешалась. Он подозревал, что ситуация будет только усугубляться. Залить ее бурбоном не удастся, а что предпринять, Варламов не знал.

Лариса взбудоражила его вопросом о подземелье, и он опасался встречаться с ней. А поговорить хотелось. Она производила на него странный эффект: в последний раз, когда они виделись, он чуть не уснул. А может, на какой-то миг даже провалился в дрему. Он плохо помнил, о чем они беседовали…

В фитнес-клубе все шло своим чередом. Сотрудники шушукались по углам, но исправно выполняли свою работу. Несмотря на видимое благополучие, Варламов томился дурными предчувствиями. У него сдавали нервы. Ночью он глаз не сомкнул, несколько раз вставал и выходил на балкон подышать. В голову лезли мрачные мысли, одна хуже другой. Утром он первым делом читал криминальные новости, потом завтракал бутербродами и ехал в офис.

– Разрешите?

В кабинет заглянул Шубин, и Варламов с облегчением кивнул. Хорошо, что не оперативник из убойного.

– Заходи. Выпьешь чего-нибудь?

– Обойдусь без спиртного, – он неодобрительно покосился на початую бутылку бурбона на столе шефа и плюхнулся на диван. – Опохмеляетесь?

– Вроде того…

– Жестко скрутило?

– А ты полный пофигист, да?

– Рано париться, – заявил Шубин. – Пока нас никуда не вызывают, ничего не предъявляют. Чего зря переживать?

– Ты проверял подвалы?

– Проверял. Ничего подозрительного не заметил.

– Черт!

– Чем вы недовольны, Игорь Сергеич?

– Я поступал опрометчиво. Это меня мучает…

– Здоровая самокритика или приступ меланхолии?

– Нам следовало избавиться от них. Ты понимаешь, что я имею в виду, – насупился Варламов.

– Я с самого начала предлагал не рисковать. Но вы уперлись.

– Я не мог с ними расстаться… Они так хороши! Словно только что из мастерской оружейника. У меня сердце разорвалось бы…

– Если их найдут, я вам не завидую.

– Не найдут! – отрезал Варламов. – Ты же мне не враг?

– Мы с вами типа заодно. Я о себе забочусь.

– Это я смолоду усвоил. Каждый в первую очередь заботится о себе, а другие так… побоку. Люди – эгоисты, и я такой же. Ты правильно делаешь, что не женишься, Шубин. Семья – еще та сцена, где супруги разыгрывают друг для друга драмы и комедии.

– Главное, чтобы не трагедии, – удивленно заметил тренер. – С чего вдруг вас потянуло на философию?

– Я с женой не нашел общего языка, – признался тот. – Видимо, уже и нет смысла искать. Дети нас не объединили, как я надеялся. Наоборот, разногласий стало гораздо больше. Как ты думаешь, есть женщины, с которыми можно не кривить душой?

Шубин удрученно покачал головой. Таких женщин не существует. Полная искренность убивает отношения.

– Я не встречал, – мягко выразился он.

– Тоскливо мне, Паша, муторно. Будто дамоклов меч надо мной висит…

– Вы же сами его и повесили. А я вам активно помогал. Теперь мы оба в ответе за то, что происходит.

– Я только об одном думаю, что завтра будет… или уже сегодня?.. Сколько еще это протянется? – Он посмотрел на бутылку и тяжело вздохнул. – И спиртное меня не берет, Шубин.

– Тогда не пейте.

– Ты прав. Толку никакого, а голова мутная, и руки дрожат.

Он вспомнил улыбающееся лицо Фокина, хитрый прищур его глаз. Каналья! Передавая ему карту подземелий, тот нарочно подначивал:

«Хочешь острых ощущений, Игорь, поброди по подвалам. Только, чур, в одиночестве. Я слышал, ты крутой мэн, вот и проверь очко. Сыграет или нет?»

«Привидениями пугаешь? – рассмеялся тогда Варламов. – Я живых не боюсь, а мертвых и подавно!»

«Это ты сейчас такой смелый, – буркнул в ответ Фокин. – Я тоже хорохорился. Ну да ладно! Сам поймешь, о чем я…»

Его слова заинтриговали и раззадорили Варламова. Трусом он не был, любил риск и слыл экстремалом. Гонял на мотоцикле по ночному городу, бился на кулаках без правил, заключал скользкие сделки. Проверить себя на вшивость решил сразу, едва вступил в права собственности. И в первый же раз… заблудился в подземном коридоре. Хотя шел по карте, считал повороты…

– Вы мою куртку, случайно, не надевали? – спросил Шубин, возвращая его в настоящее. – Я шкаф не закрываю, кто угодно мог взять.

– Какую куртку? – не понял Варламов, который все еще переживал охватившую его в туннеле панику.

– С надписью на спине. Я в кармане спички нашел. Длинные, из ночного клуба «Виват». Точно не мои.

– Спички…

– Мне просто интересно, – смутился тренер. – Я в «Вивате» ни разу не бывал, там цены зашкаливают. Откуда в моем кармане спички?

Варламов облюбовал «Виват» для ночных побегов от жены. Там он отключал связь, слушал музыку и заказывал индивидуальный стриптиз. Отрывался, как мог.

– Спички, вероятно, мои, – подумав, сказал он. – Значит, я брал твою куртку. Но зачем? Убей, не помню…

* * *

Уильям знакомился с молодыми благообразными мужчинами в порту или на улице и предлагал заработать призовыми боями. «Медвежий сад» все еще был на слуху, а выжившие в эпидемии и огненном аду люди нуждались не только в хлебе, но и в зрелищах. Уильяму не составляло труда уговорить приглянувшегося молодого человека на пробный поединок.

– Я должен убедиться в твоих навыках, – пояснял он. – Умеешь ли ты пользоваться шпагой в должной мере? Я не могу выставлять на арену бойца, который не способен достойно драться. Ты хорош собой, но этого мало.

Казалось, что жертву выбирает не он, а Ру. Ее непостижимое вожделение передавалось ему, и они как будто действовали сообща.

Дождавшись темноты, Уильям вел нового знакомца на небольшую площадку, окруженную со всех сторон руинами, зажигал факел и обнажал оружие. Претендент не подозревал ничего худого и вступал в схватку, которая была для него последней.