Я снова в башне Эверлесса.

Каро стоит передо мной – в ее груди кинжал, на лице застыл ужас. В отличие от того раза, когда я ударила ее ножом в Береговой Гавани, кровь не возвращается обратно в ее тело. Она недоверчиво смотрит на рану, а потом со злобой и ненавистью – на меня. Но разве может быть по-другому, учитывая, что я сделала?!

Как я могла забыть?!

Оружие чистой любви против чистого зла.

Хватая ртом воздух, понимаю, что все еще сжимаю в кулаке кинжал, и пытаюсь вытащить его из ее плоти, но понимаю, что лезвия больше нет. Рубин полностью растворился.

Глаза Каро дрожат под закрытыми веками. Слезы текут по моим щекам. В свою первую жизнь я создала оружие, связанное любовью, чтобы уничтожить зло – лорда Эвера. И теперь воспользовалась им, чтобы убить его дочь, Колдунью.

– Каро. – Моя подруга, мой враг. Ее имя срывается с моих губ печальным шепотом. Острая боль пронзает грудь при мысли о девочке, какой она была, о нашей потерянной дружбе, которую я привязала к кинжалу.

Каро моргает, и я вижу, как в ее взгляде сперва разгорается, а потом потухает огонь ненависти, покидая ее вместе с остатками жизненных сил. Серебряный туман вокруг нее испаряется с тихим шипением. Когда от него не остается и следа, Каро падает вперед.

На меня накатывает страх, и я машинально подхватываю ее, протягивая левую руку вперед. Она находит ее, ловит и прижимается ко мне.

Я опускаюсь на колени вместе с ней. Ее рука поднимается к груди. Наши лица так близко, что я прекрасно различаю все эмоции, которые она сейчас испытывает.

Удивление.

Злость.

Печаль.

Страх.

– Ты убила его, Джулс, – шепчет она. – Ты убила меня.

Я киваю и поднимаю руку к ее лицу, желая вытереть слезы, которые она так и не пролила. Но она не отшатывается, а кладет свою руку поверх моей, и я чувствую холод ее кожи. Моя лучшая и старейшая подруга.

– Джулс, – снова шепчет она, – это так красиво.

– Что красиво, Каро?

Каро смотрит на мою грудь. Платье потемнело от крови, но что-то еще струится из раны, которую ее кинжал оставил в моей груди. Свет. Золотой, почти жидкий мерцающий свет, как чистое время, которое я пролила в Эверлессе, но ярче. Каро протягивает руку и ловит немного света. Когда она сжимает его в ладони, я понимаю, что происходит: это ее сердце отделяется от моего. Оно наконец свободно.

Я потрясена. Оказывается, мне стоило бояться не смерти Лиама или Роана, или всех тех, кто погиб ради меня.

Во все времена лишь смерть старой подруги была способна разбить мое сердце.

На протяжении всех жизней единственным, что удерживало его целым, было утерянное знание о старой дружбе, которое я специально удалила из своей памяти.

Как это могло быть правдой?

Но как могло быть правдой и что-то другое? Иначе как объяснить все двенадцать жизней, которые я умудрилась прожить, сохранив свое сердце целым?

Ответ прост: я снова слышу смех Каро на поляне, вижу ее руку, протянутую мне, вспоминаю, как открылась своей дражайшей подруге, единственной, способной понять меня, которая помогла мне стать той, кем я являюсь.

В глазах темнеет, чернота быстро наступает со всех сторон. Но я вижу золотой ореол вокруг нас – это свет, пролитый ее сердцем. Он постепенно угасает, но не теряет своей красоты.

Я перевожу взгляд на Каро, чтобы узнать, видит ли она это, но ее глаза пусты, и я понимаю, что уже слишком поздно. Она покинула меня.

Произошедшее потом я помню урывками.

Лиам спускается по шахте хранилища, привязав меня плащом к своей спине. Каждый его шаг по лестнице посылает в меня разряд боли. Мои руки и ноги заледенели. Но сквозь пелену перед глазами я вижу золотое свечение на ресницах, волосах и пальцах Лиама.

Я лежу на одном из дубовых столов в кухне, где работала после возвращения в Эверлесс. Тревожные, смутно знакомые лица склонились надо мной, и Лора перебинтовывает рану в моем боку, в том месте, где сердце Каро вырвалось на свободу. На людях вокруг тоже золотое свечение, но никто будто не замечает его.

Вокруг что-то неуловимо меняется.

* * *

Несколько дней спустя я стою на летней лужайке Эверлесса, наблюдая, как река из золотого света выплывает за ворота. Не знаю, что это означает, но когда я посетила ростовщика времени в Лаисте, который разрезал мне ладонь, из нее полилась только кровь и ничего больше. Лиам побывал в хранилище Эверлесса и обнаружил, что половина кровавого железа рассыпалась в пыль. Интересно, когда магия покинет Семперу, она станет похожа на королевство Элиаса? Исчезнет ли кровавое железо, когда Колдуньи больше нет, а наша связь разорвана?

Наконец я рассказываю Лиаму, что произошло в башне хранилища Эверлесса. Как наблюдала свет, покидавший глаза Каро, прежде чем сердце вернулось в ее грудь, которая так давно жаждала его.

Ина и Элиас возвращаются в Эверлесс вместе. Сестра устроила похороны Каро, согласившись с тем, что ее не стоит хоронить на кладбище Герлингов, лучше – в потайном саду Эверлесса, где растет любимое растение Колдуньи, ледяной остролист. Лиам помог мне устроить ей уголок подальше от тропинок, по которым бродят аристократы. Место, куда я смогу ходить хоть каждый день, если захочу посидеть и подумать, поплакать или поговорить. Сейчас разгар лета, но ледяной остролист уже растет на ее могиле.

Я рассказываю ей все, о чем так и не успела поведать, в том числе о путешествии, которое привело меня назад, к ней.

Когда я проснулась, плача из-за потери подруги, Лиам лишь осторожно обнял меня, чтобы не сдвинуть бинты вокруг раны, сквозь которую сердце Каро покинуло меня. Он шептал мне на ухо, что все будет хорошо, пока слезы катились по моим щекам.

В тот день я поверила ему раз и навсегда, потому что между нами не осталось недоговоренностей. Кроме одной.

* * *

Ина – единственный человек, способный меня понять. Однажды, во время одной из наших прогулок, когда мы бродим по садам Эверлесса, а потом покидаем стены поместья, направляясь в сторону Лаисты, я решаю сознаться.

Обычно во время таких променадов я больше слушаю, чем говорю, пытаясь составить собственное мнение о народных волнениях, валюте Семперы и необходимости реформ. Мы не завидуем проблемам друг друга.

Я решаюсь рассказать сестре правду, которую не смогла поведать Лиаму: о том, что случилось, когда Каро собрала в ладонь немного света собственного сердца, и ее дыхание замедлилось. У меня нет сомнений, что она проглотила его и умерла с улыбкой понимания на устах. Это напоминает мне о том, как в другой жизни я сама проглотила ее сердце-камень.