Не столько даже для груза, не выйдет — ретируемся, сколько для скорости.

Пересаживаться на свежих коней, давая уставшим отдохнуть. Быстрота в нападении —

главное. Победить надо, пока не опомнились и не собрали подкрепления по округе.

Осваивать все это пришлось по ходу происходящего. Прежде такими отрядами я не руководил и сейчас как-то не рвался. Мое дело стоять или сидеть с умным видом рядом с

Энаном, разбирающимся практически во всем лучше, и платить. По факту у альбиноса двадцать человек, остальные мои, однако я работал за казначея и начальника штаба, предоставив ему остальное. То есть сразу сказал: все нужно сделать максимально скрытно и быстро. Поэтому даже члены отряда не знали, куда и зачем идем. Хотя вся округа в курсе — за добычей. Куда — иной вопрос.

Сорок километров в день по горам — предел, даже с запасными верховыми животными. Пройти больше — потерять боеспособность. Весь смак в том, что нам одного марша хватило бы до замка Кернана. Перевес всего в два раза при внезапной атаке —

единственный шанс закончить все сразу. При условии, что известие о броске не дойдет до тамошнего замка. А вот это бабушка надвое сказала. Среди здешних слабых магов есть занятная специализация под названием «мертвая рука». В определенное время такой человек входит в самогипноз и получает или передает сведения, которые пишет его рука, независимо от сознания.

Фактически ничуть не хуже телеграфа и не требует проводов, с мелкими недостатками вроде четкого расписания (в транс должны входить двое одновременно) и невозможности связаться с кем-то посторонним. Только с известными лицами. Где сажают подобных связистов? Безусловно, на опасных направлениях. Значит поход не должен пролегать через населенные пункты или рядом с ними, чтобы не спалили. С учетом обходов — двое суток и сразу штурм. Сидеть под стенами — гарантированное поражение. Лезть на них без настоящего перевеса — самоубийство. Важно ударить прежде, чем противник подготовится.

113

А вот дальше начинается темный лес. Здешний лэрд Даффи О’Доэрти пожиже нашего будет и способен собрать полторы сотни из младшей и старшей дружины, фирд пятьшесть тысяч. Но это долго. Снег успеет выпасть. Реально — под сотню дружинников да полтысячи пехоты, не больше. Положим, нам и этого хватит, если даже по головам считать. Есть шанс отсидеться в замке. Благородные герои в стужу не воюют. Хотя где же их, настоящих, взять. Наемники будут драться, пока плачу. Неделя у меня в кармане, а там как повернется. Добьемся успеха — охотно продлят контракт. Тут есть достаточно странное понятие удачливости вождя. Пока тот побеждает, приток готовых встать под знамена не иссякает, какие бы ни случились потери. Но стоит проиграть — и тут же побегут. Поэтому и предпочитают дружинников на клятве. Желательно еще в каком-то поколении. Но такое могут позволить себе лишь высокопоставленные господа. Ведь вечно воюющим нужна земля. Захватим ее у Кернана — будем раздавать своим людям. И тогда они уже никуда не уйдут.

Пока что мы шли какими-то тропами, обходя людей и их жилища дальним крюком. То скалы нависают прямо над головой и приходится двигаться цепочкой, то настолько круто, что идешь, ведя в поводу лошадей. Дисциплину поддерживать даже среди сомнительных экземпляров из бывших крестьян не требовалось. Все прекрасно знали, чем пахнет преждевременное раскрытие нашего присутствия на вражеской земле. А за неповиновение прямому начальнику после взятия денег тот по кодексу наемников мог казнить на месте любого. Кстати, наличие такого разведчика, как Говорун, очень удобно во всех смыслах.

Ей и карта без надобности.

— Правду говорят, — произнес внезапно Уолш, — что ты с людками дружбу водишь?

Они не были в прямом смысле неприкасаемыми, но фактически с ними стремились поменьше контактировать. Возможно, из-за сходства с человеком, но явно иного происхождения. Эффект «зловещей долины» называется. Если совсем просто: выглядящее примерно как человек существо вызывает отвращение у наблюдателей.

А может, дело в каких-то культурных особенностях. Дело в том, что у них с обменом веществ нечто странное. Может, из-за размеров, но трескают как не в себя. За один заход могут съесть до четверти собственного веса, не хуже иного грызуна. Поститься долго не способны. Но главное, людки, как выяснилось, создают очень сильные магические амулеты и являются конкурентами для многих слабых человеческих колдунов. К тому же большинство их изделий — те самые прекрасные ювелирные изделия, что я видел на гостях и хозяевах Крепости.

На самом деле именно их производство и является их основной деятельностью, а вовсе не ловля крыс. То есть молодежь занимается охотой, но чаще всего достаточно стационарных оберегов для охраны заранее оговоренных помещений от вредителей. Как раз златокузнец — основная профессия. И выходят у них изумительные изделия. На каком-нибудь аукционе Сотби немалые деньги дали бы за такие искусные вещи. А они еще и практически всегда несут определенное заклятье или служат накопителями энергии.

Все светильники в замке — их работа, и ими же подзаряжаются в качестве постоянной отработки барщины, или как там правильно называется.

Пусть лэрд забирает львиную долю цены за покровительство и посредничество, однако реально у них хватило бы ценностей приобрести что угодно. За столетие должно быть заныкано по ухоронкам немало. Но именно потому что несут золотые яйца, у любого посмевшего тронуть чебурахов, находящихся под его покровительством, хозяин лично оторвет ноги и вставит другим концом. Понятно, это не добавляет любви остальных. Не задевают, но и почти не общаются. Обычно стараются не замечать, и даже заказы идут через ключника или семью лэрда.

И тут внезапно принесло чужака, не имеющего понятия обо всех этих тонкостях.

Чебурах пришел на второй день вечером и, прежде чем сыграть в местные шахматы, был угощен от всей души. Честное слово, без задней мысли, а по незнанию. Ну не сажают их за стол с собой даже хозяева. Не то чтобы неприкасаемые, но нечто вроде. И когда он

114 прямо об этом сказал, я ответил, что плевать. Мне приходилось есть вместе с такими гнидами в человеческом обличии, что иные представить себе не могут. Данное действие не накладывает на нас обоих никаких обязательств, а является обычным уважением одним разумным другого.

На следующий день он привел посмотреть на странного человека целую компанию.

Две молодые самочки (молочные железы высовываются из шерсти), подросток и совсем малютка, сидящий на плечах у мамаши. В ладони запросто умещается, однако уже не бессмысленный младенец и что-то соображает. И если остальные сначала чинно сидели, слушая мудрые разговоры, то малыш, обнаружив более подходящее под его цели место, моментально залез мне на руку, а потом на плечо. Сверху все гораздо лучше видно.

Причем цеплялся он крепко, выпуская острые коготки, но ни разу не поцарапал кожу.

Мамаша сначала обеспокоилась, тем более что Говорун взревновала, угнездившись на втором и каркая, но это же не животные. С ними можно поговорить и успокоить. Сойку тем более. Она меня не то чтобы крайне уважает, но признает вожаком. А менять ее на этих типов не собираюсь. У них же крыльев нет. Столь крепкий довод она приняла с удовольствием.