– Еще вопрос! – зло отозвался Максим, так и не повернувшись. – Еще вопрос, кого он спасал и о ком заботился!

– Я не хочу так думать, если думать так, то…

– То?

– То и жить невозможно. Если не верить вообще никому, если не верить в доброту, человеческое участие, то жить не стоит.

Она замолчала, напряженно глядя в его спину, обтянутую дорогим пиджаком, он так и не успел его снять, когда пришел. Пальто снял, а пиджак не успел. Сразу бросился к чемодану, оттолкнул ее от него, усадил на диван.

Дрянь она все же, вдруг решила Алиса. Он устал, он шел к ней, искал отдыха, утешения, а она его тут грузит своим неумением распоряжаться удачей, счастьем, своей жизненной неопытностью.

Дрянь…

– Прости меня, Максим, я, конечно же, не права. – Алиса встала и шагнула к нему, обвила его руками, прижалась щекой к спине. – Веду себя как дура. Я не должна…

– Ты должна и можешь поступать как хочешь.

Он осторожно освободился от ее рук, отодвинулся. И тут Алиса увидела в зеркалах, взявших их двоих в магическое бездонное кольцо, помноженную в несколько раз его жгучую обиду и непримиримость. Сухой блеск глаз, крепко сжатый рот, сведенные к переносице брови.

Максим отошел от нее как можно дальше, повернулся. Да, зеркала не соврали, все именно так.

– Собиралась уезжать – уезжай. Мне некогда разбираться со всем твоим приданым. От меня, того гляди, выгодный контракт уйдет. Я выламываюсь который день, чтобы все срослось, чтобы мы с тобой… – Он махнул безнадежно рукой. – Оказывается, для тебя это все неважно! Тебе важно, чтобы мужик с уголовным прошлым вышел на свободу, даже если он того и не заслуживает. Важно, чтобы… Ой, да плевать! Собиралась – уходи, я не держу!

И он ушел, корректно негромко притворив за собой дверь номера. Алиса застыла над распахнутым чемоданом, заполненным наполовину.

Кажется, только что ее бросили. Бросили, оставили, послали, так и не сняв пиджака. Может, в этом-то все и дело? Может, потому он его и не снимал, что спешил уйти, сбежать, оставить ее?..

В больничную палату был заслан Игорь Сергеевич, тот самый энергичный, подвижный дедок, в которого Новиков, не устояв, влюбился, как в родного. Мало того, что старик решил примкнуть к их инициативной – как он их обозначил – группе, так еще и вызвался ее возглавить.

– У меня взгляд свежий, а еще мудрый, к тому же я… Я старше вас всех, и вы должны мне уступить главенствующую роль.

Спорить никто не стал. Новиков уму и сообразительности Игоря Сергеевича был готов гимны слагать. Тайка смотрела все время на него, на Новикова то есть, и ей было все равно, в какой группе состоять, кто ее будет возглавлять, лишь бы Володя находился рядом. Она уже сутки с него глаз не сводила, вот.

Особенно после того, как он нахвалил ее борщ с котлетами, а потом ночевать остался. У них ничего такого не было, конечно. Он спал на одном диване, она на другом. Но к утру меж ними что-то задышало, задвигалось. И когда Тая принесла ему в кровать свежий кофе с ватрушками из пресного теста, он даже пододвинулся, приглашая ее к себе на диван.

Нет, ну опять, конечно же, ничего меж ними не случилось и тогда. Они просто лежали рядом, разговаривали. Тайка каялась в своих грехах, которые натворила вольно и невольно по отношению к Алисе. Всхлипывала, поглаживала его пальцем по плечу, просила простить ее за Алиску заочно.

Он прощал, так как видел, что раскаяние искреннее вполне. Ему было тепло и уютно в ее доме. Опять же кофе Тая варила отменный, и ватрушки на скорую руку ей удавались. И ей, если по секрету, удавалось как-то так на него действовать, что ему никуда от нее не хотелось, вот ведь! И даже грудастая Лялька, мастерица постельных кульбитов, вдруг забываться стала. И Алиса – прекрасная, милая, загадочная и недоступная, потому что чужая, тоже из памяти постепенно стала уходить. Была девушка Тая, не красавица, простенькая очень, но без особых требований и претензий к жизни и незатейливо удобная оттого.

– Так я пошел? – Игорь Сергеевич тронул кончиками пальцев складку на фетровом берете, поднял воротник кашемирового пальто – подарок внука – повыше, и шагнул к больничному крыльцу. – Если не вернусь, передайте Юстасу… Шучу, конечно! – хихикнул дедок, заметив испуганное изумление на Тайкином лице. – Шучу, детка! Думаю, минут десять мне хватит…

Вернулся Игорь Сергеевич через час почти. Вышел скореньким семенящим шажком и прямиком к промерзшей насквозь парочке.

– Ребята! Ребята, я ее видел!!! – проговорил он сбивчивым свистящим шепотом, подхватил их под руки и потащил к воротам. – Ее охраняют так, как… Как бункер Гитлера не охраняли, не зря я шутил, совсем не зря…

– И кто же в оцеплении?

Честно? Новиков был немного разочарован. Ну что это значит? Он ее видел! А не за тем ли был откомандирован Игорь Сергеевич? Не просто же по больничному коридору послоняться и на молоденьких сестричек поглазеть? Дедок-то по молодости, вероятно, был ходок еще тот! С Тайки, не смотри, что дурнушка, глаз не сводил. И комплиментами сыпал в ее адрес без устали.

– В оцеплении все те же: зять! Персонал умиляется, конечно. Говорят, он отходит от тещи только в случае величайшей нужды. И на это время оставляет старшую медсестру дежурить.

– Чего-то боится? – задумчиво обронил Новиков и тут же сам подтвердил: – Чего-то боится.

– А чего? – Игорь Сергеевич залихватски сорвал берет с седой головы, подбросил его вверх, поймал на лету и снова нахлобучил. – Ну-с, Володенька, проявите чудеса смекалки? Чего может бояться зять Маши?

– Одного из двух: либо разоблачения, либо повторного покушения.

– Умница! – похвалил дедок и глянул с нежностью на съежившуюся посиневшую от холода Тайку. – Промерзли, голубушка? Уж простите меня, бога ради. Пришлось прибегнуть к величайшей хитрости, чтобы удалить из палаты заботливого зятя.

– Как-то вы не очень тепло о нем, – проговорила Тая, еле шевеля одеревеневшими губами. – Он у вас на подозрении?

– И не только он!

Тут Игорь Сергеевич вдруг заметил на другой стороне улицы ресторан и без лишних слов потащил их туда греться, а заодно и поесть.

Новиков сразу молниеносно подсчитал всю свою карманную наличность и к собственному стыду признал, что даже для чаевых в подобном месте средств у него недостаточно. Попытался отнекиваться, сославшись на чрезвычайную занятость, даже сделал глупый ложный звонок, будто бы по важному делу, но все бесполезно.

– Юноша, я угощаю, – понял причину его занятости Игорь Сергеевич. – Я совершенно не стеснен в средствах. И купюры имеются, и банковская карта всегда при мне. Внук меня мало того что любит, он меня еще и балует. А я без зазрения совести этим пользуюсь, ибо в его средствах часть моего мозгового потенциала зарыта. Идемте…

Баловство Игоря Сергеевича обошлось в этот день внуку недешево. Дедок откровенно кутил, заказав черной икры, мидий, перепелов со сложным гарниром. Было еще и вино середины прошлого века, затем шикарный десерт, от которого Тайка просто зарделась, хотя до него все время таращилась испуганно на блюда и мысленно подсчитывала убытки Игоря Сергеевича. Потому она и упустила многое из разговора мужчин, а прислушаться-то ей стоило бы, тогда б поняла, почему сразу после ресторана Володя вдруг стал от нее отделываться.