— Пойду принесу дров, — хрипло произнес Лукас и отстранился.

Я видела, что оборотень тоже с трудом себя контролирует, и в душе проснулась надежда. Выходит, не так уж он меня и ненавидит. И равнодушием тут и не пахнет.

Лукас тихо пробормотал проклятие и выскочил за дверь, а я опустилась на топчан и уставилась на захлопнувшуюся дверь. В крови все еще бурлил адреналин, но мне не хотелось думать ни о покушении, ни о том, что делать дальше, ни о неясном будущем. Все мои мысли занимал Хольм.

***

Ночь наступила внезапно. Небо резко потемнело, в окно потянуло холодной сыростью, лес за стенами дома настороженно затих.

Мы с Лукасом успели поужинать припасенной едой, и, пока я убирала со стола, он достал из сундука несколько шкур, одну кинул на пол, две бросил на топчан, и сказал:

— Ложитесь, миледи, вам нужно отдохнуть.

Голос Хольма прозвучал глухо. За все то время, что прошло с возвращения оборотня, он так ни разу и не посмотрел мне в глаза, да и разговаривали мы мало. Нечаянно возникшая близость развеялась, сделав нас еще более чужими, чем раньше.

— День выдался тяжелым, — добавил Хольм, с непонятным сомнением окинув взглядом импровизированную лежанку. Та была невысокой, сколоченной из грубых досок, но достаточно широкой, чтобы на ней поместились двое. — Понимаю, вы не привыкли к таким условиям, — теперь сомнение проскользнуло и в голосе. — Но выбирать не приходится.

— А вы?

— Устроюсь на полу.

— Но там холодно. И сквозит.

— Ничего. Я привычный.

Не глядя на меня, Хольм скинул сюртук, растянулся на шкуре, закинул руки за голову и закрыл глаза.

— Темной ночи.

Я прикрутила фитиль лампы и добралась до топчана. А потом сняла платье, легла и натянула одну из шкур до самого подбородка.

Хольм не ответил.

Я поворочалась немного, пытаясь найти удобное положение, но топчан оказался слишком жестким, и мне никак не удавалось уснуть.

После часа мучений, я не выдержала.

— Лорд Хольм, вы спите? — шепотом спросила оборотня.

— Нет, — после паузы, ответил тот.

— А Давенпорт знает об этой избушке?

— Нет.

— А кто-то из вашего клана?

— Никто. Спите, леди Бернстоф, и ничего не бойтесь. Вас не найдут.

Хольм повернулся ко мне спиной, недвусмысленно давая понять, что продолжать разговор не намерен, а я уставилась в бревенчатый потолок и задумалась о том, что делать дальше. Мысли кружили, как чайки на побережье. И были такими же беспокойными. Я все пыталась сложить воедино разрозненные кусочки мозаики из жизни Бернстофов, а потом сама не заметила, как уснула. И во сне снова оказалась в особняке леди Летиции, в ее кабинете, и увидела леди Бернстоф и высокого худощавого мужчину, очень похожего на Беллу.

— Тетушка, уверяю вас, мне не почудилось.

Отец Изабеллы нервно провел рукой по русым волосам и взволнованно посмотрел на сидящую в кресле леди Летицию.

— Кто-то устроил в мастерской обыск. Пэнни волнуется за Беллу. Если с нами что-то случится...

— Кристофер, во что ты опять ввязался? Это снова твоя жена и ее очередное запрещенное изобретение?

Леди Летиция нахмурилась, отчего между ее тонкими бровями появилась глубокая складка, и посмотрела на племянника с плохо скрытой тревогой.

— Сколько раз я говорила, чтобы ты не шел на поводу у своей Пенелопы! Почему ты во всем ей потакаешь? Разве недостаточно твоего собственного дара? Зачем нужны эти постоянные эксперименты?

— Тетушка, вы должны понять, Пэнни — настоящий гений, ее дар сравним с даром моего отца. И она почти сумела разобраться с эндорумом, осталась самая малость.

— Ты хоть осознаешь, как это опасно? Помнишь, чем грозит создание запретных артефактов? Кристофер, одумайся, пока не поздно.

Леди Летиция подалась вперед, пристально глядя племяннику в глаза, а потом расстроенно махнула рукой и откинулась на спинку кресла.

— Я всегда говорила, что твоя женитьба на Пенелопе Шредер до добра не доведет. И оказалась права.

— Тетушка, вы несправедливы к Пэнни. Мы любим друг друга, у нас растет прекрасная дочь, — Кристофер улыбнулся, отчего тонкое, немного нервное лицо осветилось и стало удивительно красивым, но тут же посерьезнел и добавил: — Вы ведь не оставите Изабеллу, если с нами что-то случится?

Ответа леди Летиции я не услышала. Кабинет, фигуры Кристофера и его тети, разнокалиберная мебель — все это стало отдаляться, и я проснулась на топчане в лесной сторожке. В объятиях Хольма. Да-да. Наглый волчара прижимал меня к себе, словно любимую плюшевую игрушку, и что-то еле слышно бормотал на непонятном языке.

— Лукас!

Я попробовала выбраться, но не тут-то было. Хольм тихо рыкнул, нашел мои губы, и я потерялась в водовороте поцелуя. И все, что так долго кипело и плавилось внутри, захлестнуло с головой, не оставляя места ни раздумьям, ни здравому смыслу, ни опасениям. Горячие руки задрали подол рубашки, задержались на ягодицах, огладили бедра, а потом скользнули ниже, туда, где тонкий батист белья ощущался сейчас совершенно лишним. И мне захотелось избавиться и от него, и от сорочки, ощутить прикосновения всей кожей, стащить одежду и с себя, и с Лукаса. И я потянулась к вороту его рубахи…

И вдруг, в одну секунду, все прекратилось. Руки, еще секунду назад хозяйничающие на моем теле, исчезли, Хольм отстранился и уставился мне в глаза растерянным и оттого немного злым взглядом.

— Изабелла?

В хриплом голосе прозвучало такое удивление, что меня словно ледяной водой окатило.

— Что вы делаете в моей постели?

В глазах Лукаса полыхало желтое пламя.

Вот, значит, как? Снова прикидывается, что ничего не помнит?

— Да нет, лорд Хольм, это я должна задать вам подобный вопрос.

Я проглотила застрявший в горле ком и холодно посмотрела на оборотня.

— Что вы делаете в моей постели? — выделив голосом второе слово, насмешливо спросила Лукаса.

Тот с сомнением огляделся и помрачнел.

— Прошу прощения, — отстранившись, произнес оборотень, и на его щеках заходили желваки. — Надеюсь, я не… Леди Изабелла…

Он не договорил. Посмотрел на меня странным взглядом, глухо рыкнул, одним движением слетел с топчана и рванул на себя дверь. Та с громким стуком захлопнулась за его спиной, и я осталась одна.

***

Проклятье! С трудом сдерживая трансформацию, он скатился по ступенькам, и в один миг перекинулся. А потом рванул в лес, подальше от одуряющего аромата резеды и от колдовских зеленых глаз, в которых так хотелось утонуть и забыть обо всем — и об артениде, и о поисках пары, и о будущем. Казалось, нет ничего важнее настоящего. Того самого, в котором он сжимает в руках гибкую талию Изабеллы и целует податливые сочные губы. Рес! При мысли о том, что могло бы произойти, не успей он остановиться, в голове зашумело. Он сошел с ума, теперь в этом не было ни малейших сомнений. Можно не тревожить Кейт, и так все понятно. Он, Лукас Хольм, свихнулся на какой-то смазливой человеческой девчонке. Нет, не какой-то. На самой неподходящей из всех.