–Эвон, показались!– Федул вздрогнул, отводя ветку от глаз.– Коней ведут… Таятся!

–Три… четыре… пять…– шепотом считал Мекша.– Одиннадцать! Почти дюжина… В седла уселись! Верно, сейчас нападут…

–Приготовились!– быстро взметнувшись в седло, сотник обернулся.– Знамя?

–При мне, господине,– отвязывая притороченный к седлу щит, отозвался Мекша.

–А при мне – рог!– долговязый Федул не скрывал азарта и радости.– Неужто, господине, в конном бою доведется? Чтоб с наскока… как иноземцы-лыцари… Тараном!

–А мы чем хуже?– тронув узду, улыбнулся Михаил.– Ударим! Разгону на дорожке хватит…

Между тем Ермил спешился и подошел к костру. Улыбнулся, что-то громко сказал… и тут же перешел на тревожный шепот:

–За нами следят… У брода заметили… Трое или четверо…

–Понял тебя…– одними губами просипел Глузд.– Как все начнется – прячемся за деревьями – там арбалеты, сулицы… Эх, знать бы раньше! Волчью яму бы выкопали…

Треснул в костре хворост… Пеночка запела в траве… шумно пролетел шмель… И вдруг!

Враги выскочили резко, верхом на быстрых конях! Сулицы, сабли, кольчуги… Круглые щиты, островерхие шлемы с бармицами…

С воплями вылетев из лесу, метнули сулицы… Закружили, взялись за сабли – действовали весьма умело. Первым выбили конных – парни из Младшей дружины еще не успели спешиться… Лишь обернулись…

Горислав и щит поднять не успел – острие пущенной мощным броском сулицы проткнуло его насквозь, пронзив кольчугу, словно гарпун… Не повезло парню… не успел… Хотя – предупреждали же!

Прыгнув в седло, Ермил скрестил саблю сразу с двумя… подставил под удар щит… Кто-то из врагов вывалился из седла, пораженный стрелами… Один, второй… третий…

Из зарослей метко били девчонки! Из-за деревьев – Глузд и Ре… Нет, не добежал Регота… Увы, не успел… Слишком долго выжидал – переоценил свои силы. За что и поплатился – получив палицей по голове. Упал…

Надо отдать должное, вражины быстро вычислили стрелков, четверо всадников, прикрываясь щитами, понеслись в заросли, на девчонок… Вылетевшая из кустов стрела впилась в щит, задрожав в бессильной злобе…

Лана…

Добровоя же заряжала арбалет… в последний момент поняла, что не успевает… Бросилась в сторону, выхватив нож… Но что такое нож против тяжелой половецкой сабли? Взвив коня на дыбы, торжествуя, враг презрительно скривился, сверкнул в тусклом осеннем солнце острый клинок…

И срубленная голова девчонки покатилась…

…покатилась бы, словно гнилой капустный кочан!

Однако – вдруг затрубил рог!

Из лесу, разгоняясь по лесной дорожке, вылетели закованные в железо всадники с копьями наперевес. Под копытами коней в кольчужных попонах дрожала земля! Развевались плащи за спинами всадников, в прорезях забрал-«личин» недобро блестели глаза. Тяжелые щиты алели пожаром…

Враги метнулись было… да поздно!

Сшиблись!

Треск! Грохот…

Страшный удар настиг троих!

Никто не спасся… Двое вылетели из седел, третьего же проткнуло насквозь. Сшибленные лошади катались в траве и жалобно ржали…

Бросив не нужное более копье – лишь для первой стычки,– Миша выхватил шестопер, метнул в бегущего врага… Как раз угодил по шлему… Оглушенный зашатался, осел… Выскочившая из кустов Добровоя тут же вонзила нож ему в глаз. Молодец, девчонка! Тут и Лана с луком… Да куда ж ты!

–Ложи-ись!

Крик из-под забрала прозвучал глухо. Услышала ли дева, нет ли – однако сообразила, рухнула поспешно в траву… Прямо над ее головой просвистела брошенная Мекшей секира. Ударила в спину врагу, впилась, разорвав кольчугу… Мекша рванул коня вперед, взвил на дыбы… ударил копытами гада!

Сорвал шлем.

Кровь по сторонам… мозги…

Добил.

Всего-то прошло – секунд десять-пятнадцать…

–Господин! На опушке!

–Вижу! Вперед.

Некогда подбирать шестопер или копье… Да и сыщешь ли? Теперь уж меч только. Последнее оружие рыцаря. Как пистолету офицера… Только вот зарубиться мечом самому – сложно! Потому – не отступать, разить без всякой пощады!

Вперед, вперед, вперед!

–С нами святой Михаил!– подхватив упавшее в траву знамя, азартно закричала Войша.

Еще оставшиеся в живых враги опешили… на миг замялись…

И тут же получили!

Сабля против меча… Да не смешите! Бывали, конечно, случаи… Но не в этот раз. Да что ты вертишься-то, гадина? Сказано же – не в этот!

Вражина оказался ловок, извернулся, бросив только что разрубленный мечом сотника шит, и сам нанес удар – хлесткий, горизонтальный – в лицо… Но там-то не лицо – «личина»! Однако же коли б ее не было… Аж искры из глаз…

–Ах, ты та-ак? Н-на!

Удар. Короткий, быстрый… А теперь – укол! Хороший меч – рыцарский, с острием… Такие появились недавно, в Святой земле… Дядька Лавр с Кузнечиком научились делать. Не хуже рыцарских… Ничуть!

Поворотить коня…

Резкий выпад, укол!

Булатное острие прорвало кольчугу, поразив врага в сердце! Славный соперник… земля ему…

Как остальные? Кому помочь? Да, похоже, все… Черт! А пленные-то?

Сотник приподнял личину:

–Ермил! Не добивай! Нет! В плен его! Глузде! Не… Эх-х… Все торопишься, парень! Кого допрашивать будем, а?

Тяжелораненых врагов добили сразу – не тащить же с собой. Да и милосердно – не оставили умирать…

Затем подсчитали потери… Погибли Горислав, Он-дрейка… Ранен в руку Авраам. Регота Сивков умер на руках у Войши… Глузд… Глузду повезло – царапина на щеке. Мекша, Федул – невредимы… как и девчонки, Ермил… и сам сотник… Лишь кровь на руке… Кулак повредил в перстатой рукавице… Мелочь, да…

Однако длинные, усиленные стальными пластинами кольчуги, шлемы с забралами, поручи-поножи, тяжелые каплевидные щиты, кои в Европе называют «нормандскими», на Руси же – «ромейскими»… Все это очень важно в бою! Если бой организовать правильно…

–Пленные?– спешившись и сняв шлем, хмуро поинтересовался Михайла.

–Двое,– Ермил качнул головой.– Один в руку ранен, второй вообще невредим.

–Второго мы знаем – Митьша,– подойдя, ухмыльнулся Глузд.– Правда, если он свое имя назвал. Мог ведь и не свое.

–Мог,– согласно кивнув, сотник приказал собираться…

Мертвых врагов погребли здесь же, на берегу. Даже крестик поставили – люди все же… Своих же убитых Миша приказал взять с собой, дабы похоронить среди своих, с честью. Добираться, слава богу, недалеко, тем более – верхом-то…

–Пытать когда велишь, господин?– улучив момент, поинтересовался Лана.– Нехорошо бы, что дома… Обо мне и так слухи идут… один чернее другого. Хотя… замуж-то мне не надо…