Решил рискнуть и «Временный Золотого и Серебряного цеха Мастер, Ревельский уроженец Бернгардт Феодоров сын Бауер», подав поступившее 20 марта 1835 года в Кабинет прошение. Претендент, храбро подписавшийся на смеси французского и немецкого языков: «Juwelier et Goldt Arbeiter B.T. Bauer», мотивировал своё право занять освободившуюся вакансию тем, что имеет «по сим частям надлежащее сведение и дозволение С.-Петербургской Ремесленной Управы заниматься производством» бриллиантовых и галантерейных вещей, а кроме того, уже воспользовался случаем «в прошлом годе показать Кабинету» свою «работу, состоявшую в отделке золотом, порученной» ему «Антиковой Каменной табакерки». Надеясь на успех своего предприятия, Бернгардт Бауер заботливо приписал в конце своего прошения: «Жительство имею в доме Купца Погребова под № 117-м Литейной части 2-го квартала».[388]

В конкурсе на звание оценщика Кабинета в 1835 году победил «саксонский подданный» и «Санктпетербургский 3 гильдии временной купец и Санктпетербургского Немецкого цеха Ювелирных, золотых, серебряных и граверных дел мастер» Вильгельм Кеммерер.

Вильгельм (Генрих-Вильгельм) Кеммерер родился в Саксонии 3 октября 1786 года. Его старший брат Фридрих-Антон Кеммерер в 1796 году гостил у своего деда Иоганна-Фридриха-Августа Рейнгарда, числившегося галантерейным мастером петербургского цеха ювелиров ещё в 1808 году и проживавшего «в Мещанской в Болиновом доме».[389] Вскоре Фридрих Кеммерер вместе с родителями и подросшим младшим братом Вильгельмом опять оказался в столице Российской империи.

Вильгельм, вероятно, какое-то время поучившийся началам ремесла у деда, в 1804 году стал подмастерьем у Карла-Генриха Рудольфа, а в 1810 – мастером иностранного цеха, причём даже в 1831–1832 годах избирался сотоварищами старостой-алдерманом.

С 1828 года Вильгельм Кеммерер записался временным купцом в 3-ю гильдию, а 19 декабря 1834 года получил от столичной «Градской Думы» билет-разрешение на купеческую лавку. Однако вряд ли ему удалось занять вакантное место в Императорском Кабинете, если бы не младший брат Александр.

Родился Александр Кеммерер в Саксонии, в тюринском городке Артерне, в 1789 году, а когда отроку исполнилось 8 лет, родители переехали в Петербург, где мальчик вначале посещал школу, а после обучения счёту и письму его отдали в ученики к аптекарю. Способный юноша на лету схватывал знания, и дела его пошли настолько успешно, что в 1812 году он открыл собственную аптеку. Но молодого человека всё время тянуло к науке. Талантливый аптекарь-провизор активно стал экспериментировать с лекарственными составами, а познакомившись со своими коллегами, принялся деятельно хлопотать об учреждении русского фармацевтического общества. Наконец, оно было основано в 1818 году, и вскоре Александр Кеммерер избирается его председателем, а с 1822 года – членом императорского Минералогического общества и Московского общества испытателей природы. В 1824 году горное ведомство предложило Александру Богдановичу Кеммереру место химика при лаборатории департамента горных и соляных дел, а через два года ему доверяется заведование только что основанной Главной горной аптекой. На этом посту Кеммерер наконец-то смог отдаться любимой минералогии, за заслуги в коей он избирается членом Данцигского общества естествоиспытателей и Минералогического общества в Иене, членом-корреспондентом Петербургской Медико-хирургической академии и доктором Гейдельбергского университета. По желанию Николая I именно Александру Богдановичу Кеммереру было доверено преподавание наследнику престола, будущему императору Александру II, части естественных наук, за что позже «берг-гауптман 6-го класса» (горный директор) получил чин действительного статского советника к 50-летию своей фармацевтической деятельности.

Русская великая княгиня и королева Вюртембергская Ольга Николаевна вспоминала на склоне лет: «Я была страстно увлечена химией и следила с большим интересом за опытами, которые производил некто Кеммерер, его помощник (преподавателя физики. – Л.К.). Он показывал нам первые опыты электрической телеграфии, изобретателем которой был Якоби. Опыты эти в 1837 году вызывали глубочайшее изумление и в пользу их верили так же мало, как и в электрическое освещение. Уже в то время мы получили понятие о подводных снарядах, впоследствии торпедах. Папа, интересовавшийся всем, что касалось достижений науки, приказал докладывать ему обо всем. Особо его интересовала техника гальванизации, столь необходимая для промышленности. Мой будущий зять, Макс Лейхтенбергский, в 1842 году основал в Петербурге первый завод, строившийся под руководством французских специалистов. Он существует ещё и сегодня, под именем завода Шопена».[390]

Но это – официальные вехи карьеры Александра Богдановича Кеммерера, а собратья по науке отметили заслуги подвижника фармацевтики и минералогии по-своему, они любили его как честного и доброго человека, талантливого учёного, страстного коллекционера. Норденшельд назвал в его честь «кеммемеритом» красивую разновидность клинохлора – минерал красного, фиолетово-красного, фиолетово-синего или зеленоватого цветов из породы хлоритов-серпентинов, найденных в хромистых железняках Кыштымского и Бисертского заводов.[391] Знаток минералов, Александр Кеммерер, вероятно, не раз помогал советами брату-ювелиру Вильгельму, тем более что в его редкостной по составу коллекции особенно обширно были представлены образцы из русских месторождений. Но, к сожалению, большая часть её вскоре после смерти в Александра Богдановича Кеммерера 1858 году оказалась в Лондоне.[392]

В отличие от других соискателей-конкурентов, Вильгельм Кеммерер написал 11 июля 1835 года прошение не в Кабинет, а прямо на «Высочайшее имя», адресовавшись непосредственно к «Всепресветлейшему, Державнейшему, Великому Государю Императору Николаю Павловичу, Самодержцу Всероссийскому, Государю Всемилостивейшему». Ювелир Wilhelm Kämmerer, горевший «ревностным желанием поступить на службу в Кабинет»,[393] предусмотрительно запасся нужными документами. Свидетельство «Санкт-Петербургского Купечества от дел Городовых Старост по гильдейскому управлению», данное 16 июля 1835 года, подтверждало, что Вильгельм Кеммерер, «из Саксонских подданных без вступления в подданство России», вёл себя как полагалось благонамеренному гражданину: не имел недоимок, не только состоял в законном браке, но и проявил себя хорошим семьянином, «поведения хорошего, в обществе в предосудительных поступках замечен не был».[394] А неделей раньше, 10 июля, присяжные «Старшины и товарищи Санктпетербургского Немецкого цеха Ювелирных, золотых, серебрянных и граверных дел» иностранного цеха гарантировали, что Вильгельм Кеммерер «в совершенстве знает всё то, что касается до ювелирного искусства».[395]