— Послушай, друг, ты бы отъехал немного, а то машина не проезжает.

Водитель, оторвав взгляд от журнала, лениво посмотрел на Звонарева и, не удостоив его ответом, принялся переворачивать иллюстрированные страницы, слюнявя толстые короткие пальцы.

Внутри у Звонарева невольно закипело: «Чего он там разглядывает? Голых теток, что ли?»

— Послушай, отодвинь машину, я выехать не могу, — строго произнес Звонарев. — Ты глухой, что ли? — понемногу начал терять терпение Игорь Иванович.

Повернувшись в сторону Звонарева, водитель «Скорой помощи» хмыкнул и, заложив ладони на затылок, откинулся на спинку кресла и с мечтательным видом уставился перед собой.

На Звонарева накатила волна бешенства. Можно было бы, махнув на ухмыляющуюся физиономию наглеца, развернуть машину и поехать в обратную сторону объездной дорогой. Но как-то не по-мужски получится, потом после бесславного ретирования перед собой будет стыдно.

Вытряхнуть наглеца из кабины, и дело с концом! Авось в следующий раз поумнеет!

Звонарев открыл дверцу и решительно зашагал к карете «Скорой помощи»; водитель, капризно скривив губы, продолжал шевелить челюстями, пережевывая что-то.

— Решил проветриться, что ли? — поинтересовался он ядовито.

— А вот ты сейчас увидишь! — вспыхнул Звонарев и с силой распахнул дверцу. И тотчас почувствовал, как ему в спину ткнулось что-то жесткое и очень острое, причинив ребрам ощутимую боль.

— Советую не дергаться, если не хочешь остаться без печени. Дернешься — стреляю! — прозвучал за спиной чей-то холодный голос.

Звонарев невольно сглотнул — он не сомневался, что так оно и будет, надумай он проявить безрассудство.

— Что ты хочешь? — уныло спросил Звонарев.

С лица водителя уже исчезла нагловатая усмешка — лицо сосредоточенное и серьезное. Так и читалось — не до шуток! Вцепившись пальцами в плетенку руля, он строго посматривал на Звонарева, готовый броситься на помощь человеку, буравившему стволом грудную клетку.

— Ты сейчас медленно развернешься и сядешь в салон «Скорой».

— Вы меня убьете?

— Мы не убиваем тех, кто хорошо себя ведет, так что будь благоразумным. Пошел!

Человек, стоявший за спиной, крутанул ствол, и Звонарев почувствовал, как мушка пистолета, разрывая плотную ткань, вошла глубоко под ребра, заставив сделать первый шаг. Дверцы кареты «Скорой помощи» вдруг распахнулись, и, прежде чем он успел что-то сообразить, две пары крепких рук подхватили его за ворот, и Звонарев, расшибая колени об острые края кузова, оказался в салоне, пропахшем какими-то резкими, дерущими глотку лекарствами.

— Лежать! — предупредил все тот же строгий голос. — Нацепите ему браслеты.

Носоглотку перехватило от нестерпимого запаха, и Звонарев, подавляя в себе рвотный рефлекс, закашлялся.

— Не дергайся! — предупредил строгий голос, судя по тембру, принадлежавший человеку более молодому.

Боковым зрением Звонарев рассмотрел хорошо начищенные ботинки на тонкой подошве. Сделав в его сторону шаг, неизвестный уперся коленом в спину Игорю Ивановичу и, не обращая внимания на его вскрик, невольно вырвавшийся из груди, заломил ему руки и ловко стянул наручниками запястья. В следующую секунду его поставили на ноги и толкнули на скамью. Перед собой он видел троих мужчин: двоим, с интересом посматривающим, не более двадцати пяти лет, третьему — лет тридцать, видно, он был за старшего.

Постучав в металлический кузов, он крикнул:

— Поезжай! Все в порядке. — И, повернувшись к парням, добавил: — Там они уже без нас разберутся, у них куда более приятная работенка.

Парни едва улыбнулись, видно понимая, о чем идет речь. Вытащив телефон, старший быстро набрал номер.

— Докладываю, он у нас в машине… Нет, без проблем. Сам вошел, даже уговаривать не пришлось. Лицо не пострадало, хоть сейчас на конкурс красоты… Да, понял, так и сделаем. — Сунув телефон в карман, весело обратился к Звонареву, еще более посмурневшему: — Свежий воздух и физические упражнения любишь? — Игорь Иванович подавленно молчал. — Вот и отлично! Мы сейчас едем в лес, а там ты сам себе могилу выкопаешь. Говорят, свежий воздух способствует продлению жизни.

Троица жизнерадостно рассмеялась, а Звонарев с силой стиснул челюсти.

* * *

Накануне вечером секретарь Темушкина, начальника отдела следственного комитета, сообщил, что его вызывают в восемь часов утра, и затем приглушенно-доверительным тоном добавил, что шеф нынче не в духе, а потому лучше бы не опаздывать.

Так что Жилинский в половине шестого утра уже был на ногах и, принимая контрастный душ, подготавливал себя к предстоящему визиту. Без десяти восемь он уже был в просторной приемной начальника, где кроме него собралось еще пять человек, дожидавшихся приема, и Жилинский, глядя в лица коллег, видел на них такое же, как у него, невеселое выражение.

Однако пришлось потомиться еще минут сорок, терзаясь сомнениями о причине столь неожиданного вызова и такого же затянувшегося ожидания, прежде чем секретарь — светлолицый улыбчивый парень с соломенными волосами — наконец заявил:

— Можете заходить, ваша очередь.

Времени, проведенного в ожидании, было вполне достаточно, чтобы подготовиться к предстоящему диалогу и подобрать достойные ответы на возможные вопросы (благо, что круг их был не столь широк).

— Разрешите? — спросил Жилинский, проходя в кабинет начальника следственного комитета.

Скрестив руки на груди, Темушкин стоял у стены и рассматривал большую цветную фотографию падающей кометы, за которой многокилометровым шлейфом тянулся след. Зрелище было впечатляющим, завораживающим. Такую фотографию можно сделать только из стратосферы — следует отдать должное безымянному фотохудожнику, он сотворил настоящий шедевр!

Повернувшись к Жилинскому, Темушкин простодушно произнес:

— Проходите… Что вы скажете об этой фотографии? — неожиданно спросил начальник, когда Афанасий подошел к столу.

Вопрос был неожиданным, к такому началу разговора Афанасий готов не был. Прошла долгая минута, прежде чем он нашелся с ответом:

— Такое впечатление, что сфотографировали из космоса.

Начальник отдела кивнул:

— Так оно и есть. Комету засняли с космической станции. И подарили снимок мне… Обратите внимание, головная часть кометы красноватая, как будто объята пламенем, — движется навстречу солнцу, а вот позади нее свет голубоватый, потому что там нет ничего, кроме кусочков льда! А какое сочетание! — протянул он восторженно. — И все это великолепие растянуто на сотни тысяч километров!

Темушкин знал, о чем говорил: уже лет тридцать он занимался фотографией (весьма непривычное хобби для начальника отдела следственного комитета), используя всякую свободную минуту для пополнения альбомов качественными снимками. Именно из-за фотографий с невероятными сюжетами он ездил в самые экзотические страны и в самые дальние путешествия, поражая приятелей своей одержимостью. Из отпуска возвращался то с фотографией медведя гризли, заснятого едва ли не на расстоянии вытянутой руки, то вдруг удивлял снимком выпрыгивающего из воды кита, застывшего в воздухе словно дирижабль. В прошлом году, при поддержке Союза журналистов, он организовал даже персональную фотовыставку, получив в прессе немало хвалебных отзывов. Так что начальник отдела следственного комитета был художественной натурой, а его манера ведения разговора могла сбить с толку самого подготовленного.