— Черт возьми, Эвер, живи полной жизнью! Даром ведьбессмертие пропадает.

Я хмурюсь и демонстративно разгоняю дым рукой, спрашиваю:

— Кто владелец этого заведения?

Раньше я этого магазина даже не замечала. Очень интересно,при чем здесь Роман.

Он молча курит, жмурясь, точно кот, и оглядывая меня головыдо ног.

— Ты думаешь, я шучу, а я вполне серьезен. Ни один уважающийсебя бессмертный не вышел бы на люди в таком виде. — Он грозит мне пальцем. —Впрочем... Футболку можешь оставить. Остальное переодень.

Роман скалится, словно заправский хищник.

— Кто владелец? — повторяю я, снова заглядывая в дверь.

У меня забрезжила идея. Это не просто бутик винтажнойодежды. Здесь продаются личные вещи Романа — то, что он накопил за шестьсотлет. Очень точно уловил момент для продажи, прирожденный торговец.

А он выдыхает несколько дымовых колечек и говорит:

— Владелец — мой друг. Тебя это не касается.

Как же, рассказывай. Магазин — его. Роман и есть начальникХейвен, он выписывает ей чеки в день зарплаты. Ладно, не буду показывать, что ядогадалась.

— Надо же, у тебя есть друг. Не повезло ему.

— О, у меня много друзей. — Роман улыбается во все лицо, ещераз глубоко затягивается, затем швыряет окурок на землю и растирает носкомботинка. — В отличие от тебя я не сторонюсь людей. Так сказать, не трясусь надсобственным даром. Я популист, Эвер. Я даю людям то, что им нужно.

— И что же это?

Какой-то частью сознания я удивляюсь, почему я все ещездесь, мокрая, хоть выжми, занимаюсь никому не нужной болтовней, дрожа на ветрув пропитанных водой джинсах и просвечивающей футболке.

Роман улыбается. Его темно-голубые глаза неотступнонаблюдают за мной.

— Люди хотят то, что они хотят, верно? — От его низкогогортанного смеха, похожего на рычание, у меня холодок пробегает по спине. —Догадаться не слишком сложно. Может, попробуешь?

Кажется, за его плечом возникло какое-то движение. Янадеюсь, что это Хейвен, а вижу высокую брюнетку, которую встретила в ту ночь,когда имела глупость прийти к Роману. Поймав мой взгляд, она выходит из-за прилавкаи приближается к двери. Волосы цвета воронова крыла, угольно-черные глаза,гладкая смуглая кожа ее экзотической красоты захватывает дух.

— Было весьма приятно поболтать с тобой, Эвер, но, боюсь,тебе пора бежать. Не обижайся, дорогая, вид у тебя несколько... неухоженный.Может повредить бизнесу. Всех покупателей распутаешь, понятно? Если тебе нехватает мелочи на автобус... — Пошарив в кармане, Роман протягивает нараскрытой ладони горстку монет. — Понятия не имею, сколько это может стоить. Яне ездил на автобусе вот уже...

— Вот уже шестьсот лет, — говорю я, прищурившись.

Брюнетка останавливается и поворачивает назад, повинуясьлегкому движению пальцев Романа. Другой бы даже не заметил этого знака. Девушкаскрывается в глубине магазина.

Я отворачиваюсь. Ясно, что здесь мне делать нечего. Когда яперехожу улицу, вслед мне летит голос Романа:

— Шестьсот лет назад автобусов не было! Ты бы об этом знала,если бы не прогуливала историю!

Иду дальше, не оглядываясь. Не желаю играть в его игры.Сворачивая за угол, я вдруг ощущаю ментальную хватку Романа.

«Эй, а все-таки: чего хотят люди ? Попробуй догадаться.Возможно, это приведет тебя к противоядию».

Споткнувшись, я слепо хватаюсь руками за стену, а в головеголос Романа тянет нараспев: «Мы с тобой очень похожи. Уже недолго осталось,дорогая, скоро ты сможешь это доказать. Скоро ты, наконец, заплатишь свою цену».

Хохоча от души, он отпускает меня, и я бросаюсь прочь.

На следующий день я прихожу на работу, как будто ничего неслучилось. Даже вспоминать не желаю то неловкое объятие на пляже и тем более —общее прошлое, которое Джуд прочно забыл.

Не зря у нас в прошлом все закончилось ничем. Тому былапричина.

Причина по имени Деймен.

И все-таки, как я ни спешила, Майлз и Хейвен ухитрилисьприйти раньше. Оба стоят, прислонившись к прилавку, и отчаянно флиртуют сДжудом.

— Что вы тут делаете? — спрашиваю я, стараясь не поддаватьсяпанике.

Окидываю всех троих взглядом: Хейвен откровенно торжествует,у Майлза блестят глаза, а Джуд явно забавляется.

— Выбалтываем твои секреты, преувеличиваем твои недостатки...Ах да, еще приглашаем Джуда на мою прощальную вечеринку. Так, на случай, еслиты вдруг забудешь, — смеется Майлз.

Я смотрю на Джуда, смущаюсь и не знаю, что сказать. А тутеще Хейвен добавляет:

— Знаешь, так удачно — он в этот день свободен!

Я прохожу за прилавок, будто меня нисколько не волнует, чтопарень, который ухлестывает за мной уже несколько столетий и с которым, помнению моего суженого, у нас осталось нечто незавершенное, — что этот пареньчерез несколько дней будет сидеть на вечеринке у меня в гостиной.

Хейвен берет листок с объявлением и машет им у меня передносом.

— А почему ты ничего не говорила о курсах экстрасенсов? Этоже как раз для меня! Ты ведь знаешь, как я увлекаюсь всякой эзотерикой.

Она оборачивается и улыбается Джуду. Я бросаю сумку подприлавок и усаживаюсь на та­бурет.

— Извини, я и правда не знала.

Врет, ведь она ничем таким на самом деле не интересуется.Как бы мне их вытурить отсюда?

— А вот увлекаюсь! Уже довольно давно. — Хейвен выгибаетбровь, словно подначивая меня возразить. Нет уж, я не поведусь на эти маленькиехитрости. — К счастью, Джуд пообещал, что постарается найти для меня место вгруппе, — прибавляет Хейвен с довольной улыбочкой.

Я бросаю на Джуда беглый злой взгляд. Он чуть заметносъеживается, пожимает плечами и уходит в заднюю комнату. Тут же возвращается снеизменной доской для серфинга под мышкой, машет нам на прощание и уходит.

— Невероятно! Как ты могла его от нас утаить? — выпаливает Майлз,как только за Джудом закрывается дверь. — Эгоистка несчастная! Тем более что утебя свой красавец имеется!

— Нет, а как ты могла вот это от нас утаить? — Хейвен всееще размахивает объявлением. — Радуйся, что согласился меня принять!

— Мне радоваться? — изумляюсь я.

Не хватало еще, чтобы у Хейвен обнаружились скрытыеспособности экстрасенса. Она и так слишком многое угадывает — по крайней мере,когда дело касается нас с Дейменом.

— К тому же занятия уже начались, поэтому он и сказал, что постараетсянайти для тебя место. — А уж я-то как постараюсь, чтобы ничего у него не вышло!— Кстати, твоей работе это мешать не будет?