Я сижу в задней комнате, согнувшись над книгой. ВернувшийсяДжуд удивляется, что я все еще здесь.

— Увидел на стоянке твою машину и решил зайти, проверить,все ли в порядке.

Он стоит в дверях, смотрит на меня прищуренными глазами, апотом падает в кресло напротив и снова принимается наблюдать за мной.

Я отрываюсь от книги и бросаю взгляд на стенные часы. Вглазах все расплывается. Я и не думала, что уже так поздно!

— Немножко увлеклась. Тут столько всякого, еле разбираюсь. —Закрыв книгу, прибавляю: — По большей части все бесполезное.

— Не обязательно сидеть здесь ночами вообще-то. Если хочешь,возьми ее домой.

Я вспоминаю записку, в которой Сабина сообщала, чтособирается приготовить обед для Муньоса, а значит, на данном этапе дом для меня— самое нежеланное Место.

— Нет, спасибо. Я уже все.

И немедленно понимаю, что действительно «все» — всех возможныхсмыслах этого слова.

От этой книги я ждала так много, а нашла в ней — по крайней мерепока — одни только поисковые заклинания, любовные чары и сомнительное средствоот бородавок с ненадежными результатами. Ни слова о том, как снять эффект отиспорченного эликсира или заставить кое-кого выдать единственную по-настоящемуинтересующую меня информацию.

Словом, бесперспективно.

— Я могу помочь? — спрашивает Джуд, поймав мой унылыйвзгляд.

Я начинаю отрицательно качать головой, и тут же передумываю.А что, если и правда может?

— Она сейчас здесь? — Я уставилась на Джуда, затаив дыхание.— Райли здесь?

Он смотрит вправо от меня и мотает головой.

— Нет, прости. Я ее не видел с тех пор, как...

Хоть он и оборвал фразу, мы оба знаем ее окончание. Джуд невидел Райли со вчерашнего дня, с той минуты, о который я хотела бы забыть —когда Деймен застал нас обнимающимися на пляже.

— А как научиться... ну, ты знаешь... видеть призраков?

Джуд потирает подбородок, изучающе глядя на меня.

— Не обязательно видеть. — Он откидывается на спинку кресла,укладывает босую ногу себе на колено. — Все люди разные, и способности у нихтоже разные. Бывают ясновидящие — они видят. А другие слышат или...

— Или чувствуют. — Я уже поняла, о чем речь, и спешу перейтик содержательной части. Той, которая может пригодиться лично мне. — А у тебякакая способность?

— Все три сразу. Да, и еще нюх. — Он улыбается легкоймимолетной улыбкой, от нее в комнате сразу становится светлее, а у меня опятьчто-то сжимается в животе. — Скорее всего ты тоже обладаешь всеми способностями.Фокус в том, чтобы повысить частоту своих вибраций, и тогда, я думаю... — Онзамечает, что слове «вибрации» я перестала что-либо понимать, и поясняет: — Тыведь знаешь, что все состоит из энергии?

Эти слова мгновенно возвращают меня в ту ночь на берегу,всего несколько недель назад, когда Деймен говорил точно то же самое обэнергии, вибрациях и прочем. Я тогда ужасно боялась рассказать ему о том, чтонаделала. Наивная, воображала, будто это самая страшная из моих проблем и хужестать уже не может.

Губы Джуда шевелятся, он рассказывает что-то еще об энергии,вибрациях и посмертном существовании души, а я не могу думать ни о чем, кроменас троих — его, Деймена и меня. Что же все-таки нас всех связывает?

— Что ты думаешь о прошлой жизни? — перебиваю я вдруг. —Веришь в реинкарнацию? Как по-твоему, людям в самом деле приходитсяотрабатывать карму, оставшуюся от предыдущей жизни, и так много раз, пока всене исправят?

Задержав дыхание, жду ответа. Помнит ли он, кем мы былираньше?

А Джуд пожимает плечами.

— Почему бы и нет? Карма правит миром. Элеонора Рузвельтговорила, что очутиться в другой жизни кажется ей не более странным, чем вэтой. Кто я такой, чтобы спорить со старушкой Элеонорой?

Смеется.

Я всматриваюсь в его лицо. Если бы он знал о нашемзапутанном прошлом... все выяснится, наконец, и я смогу указать Деймену, чтовсе закончилось. Может, мне самой его подтолкнуть?

Я делаю глубокий вдох.

— Скажи, ты слышал о человеке по имени Бастиан де Кул?

Он смотрит на меня и молчит.

— Был такой... голландский художник. Он писал... разныекартины.

Отворачиваюсь, чувствуя себя ужасной дурой. Зря я начала.Что говорить дальше? «В общем, к твоему сведению, Бастиан — это ты, несколькосотен лет назад, и ты написал мой портрет».

Вот он сидит передо мной, чуть скривив губы, приподнявплечи, и явно не может понять, к чему я затеяла этот разговор. И продолжатьневозможно, разве только переправить Джуда в Летнюю страну и воссоздать тугалерею — а этого я делать не стану. Нужно просто набраться терпения ипереждать три месяца одиночества.

Я встряхиваю головой. Хватит, пора заняться делом. Кашлянув,я спрашиваю:

— Ну и как повысить частоту вибраций?

За время урока я ничуть не приблизилась к общению с покойниками.Во всяком случае, не с той покойницей, которая меня интересует. Зато подалиголос множество других духов, задержавшихся по эту сторону. Я от них быстренькоотгородилась щитами.

— Тут нужна практика. — Джуд запирает двери и провожает менядо машины. — Я несколько лет раз в неделю сидел в круге духов, пока моиспособности полностью восстановились.

— А я думала, они у тебя от рождения.

— Были, — кивает он. — Только я очень долго их блокировал,поэтому пришлось потрудиться, чтобы заново их развить.

Я вздыхаю. Не могу себя представить на спиритическом сеансе.Нет ли способа попроще?

— Сестра приходит к тебе во сне.

Я морщусь, вспоминая один-единственный безумный сон. Этоточно была не Райли.

А Джуд подтверждает, кивнув:

— Так духам легче к нам пробиться.

Я смотрю на него, прислонившись к дверце машины, и верчу вруке ключи. Нужно сказать «спокойной ночи» да уезжать, а я почему-то не могусдвинуться с места.

— Ночью властвует подсознание, и мы освобождаемся от всехзапретов, которые сами для себя установили. Мы убедили себя, что то-то и то-тоневозможно, что мистических явлений не бывает, хотя на самом деле во Вселенноймного неведомого, и магического, и она куда величественнее, чем можно себепредставить. Всего лишь тонкий слой энергии отделяет нас от потустороннегомира. Конечно, призраков трудно понять, потому что они общаются с намипосредством знаков и символов. Сказать по правде, я не знаю, отчего это — мы литак воспринимаем или им не позволено иного.