1. Чапаева считаю беспринципным и опасным карьеристом, в случае провала способным на авантюру.

3. Из Чапаева может выйти в будущем хороший работник, но на данной стадии развития и на данном посту — он опасен. Его необходимо изъять месяцев на 8 из среды льстецов и подобострастников, которыми он окружен и которые его развращают морально, изъять и честных людей. Отнять у него на время власть, которой он упоен до безумия и которая заставляет его верить в свое всемогущество».

Впоследствии Фурманов признался в дневниках: главной причиной конфликта с Чапаевым стали личные взаимоотношения. Они превратили ранее малозаметные разногласия в неразрешимые противоречия. Именно из-за них комиссара 23-й дивизии отозвали незадолго до разгрома штаба и тылов соединения на новую должность в РВС армии, а затем и фронта.

Этот личный конфликт спас Фурманова: «Не будь всей этой истории — я не был бы отозван из дивизии. Но если б я не был отозван из дивизии — я, несомненно, погиб бы вместе с Чапаем, ибо не отставал от него ни на минуту во всех странствиях былой жизни. Выходит, мою жизнь спасла моя любимая Ная, мой добрый гений, моя лучезарная фея!»

Конфликт в руководстве 25-й дивизии Фурманов первоначально намеревался отразить на страницах своей книги, но затем отказался от этого замысла. Впоследствии, как и другие страницы реальной жизни Чапаева, противоречившие образу безупречного во всех отношениях борца за дело революции, эта деталь биографии тщательно замалчивалась.

Сама героиня бурного военно-полевого романа, впрочем, предпочитала о нем не вспоминать. Она стремилась поддерживать миф об идиллических отношениях начдива и комиссара и описала сентиментальную сцену прощания Чапаева с покойным мужем: «“Прощай, Митяй. Во многих боях мы с тобой были, много горя вместе видели. Полюбил я тебя крепко и жаль расставаться. Если бы не Фрунзе, скандалил бы я, а тебя не отпустил. Спасибо за все, многому ты меня научил”. Горячо расцеловались друзья, на глазах у Чапаева выступили слезы… С тяжелым сердцем уезжал из дивизии и Фурманов. За эти месяцы он и сам почти по-детски привязался к Чапаеву, командирам, бойцам».

Яркая страсть начдива к жене комиссара осталась романом в письмах. Крикливые заголовки отдельных изданий вроде «Руки прочь от Анки» и грязноватые намеки на интимные отношения между Чапаевым и Анной Фурмановой и разгуле «свободной любви» в штабе чапаевской дивизии — не более чем досужий вымысел авторов, желающих привлечь интерес к своим статьям дразнящей воображение обывателя «клубничкой» на фоне крови, страданий и порохового дыма. Что же, типичная черта «желтой» беллетристики: вместо того чтобы показать человеческую широту, трудные духовные искания и психологическую глубину персонажа — стремление приблизить героев к читателю за счет снижения их морального и человеческого уровня. Дескать, у «них» все так же, как и «у всех». Так легче и доходнее.

Личный конфликт между Фурмановым и Чапаевым не означает, что у начдива и его окружения не было сложностей во взаимоотношениях с советской властью и ее представителями. Ставшие хрестоматийными бесхитростные слова одного из второстепенных персонажей кинофильма «Чапаев»: «Белые приходят — грабят, красные приходят — грабят, куды ж бедному крестьянину податься?» — отражают настроения миллионов жителей российской деревни в 1918–1921 годах. Состояние умов деревни ярко описано в романе Дмитрия Фурманова:

«Што народ у фронта с толку сбился, это верно: на неделе по четыре раза встречали и белых и красных, спутались, кто первым приходил, кто последним, кто обижал крепко, а кто и не трогал… Лошадей што поугнали — и не счесть, а телег поломано, сараев сожжено, посуды разбито, растащено — лучше и не помнить. Со скотиной, положим, крестьяне узнали, как спасаться: загонят в чащу лесную целые табуны, да так и не выводят оттуда, корм по ночам таскают. А солдаты придут: лошади где, коровы? Тут ежели белым — так на красных говорят, а красным — на белых. Сходило. Но не всегда и тут сходило, дознаваться потом стали, разведку по лесам пускали… Отыщут табун — пригонят, а деревня — реветь… Только что же слезы поделают, когда и кровь нипочем?!»

Выходцам из крестьян, которыми были многие командиры чапаевской дивизии, не могли понравиться антикрестьянская политика военного коммунизма в деревне и действия низовых органов власти на местах. Сельсоветы и ревкомы часто не обращали внимания на предусмотренные декретами Центра льготы семьям красноармейцев и командиров и требовали выполнения продовольственных, подводных и других повинностей в полном объеме. Поведение продотрядов в губерниях, находившихся под контролем советской власти или недавно занятых Красной армией, и почти повальная безнаказанность их бесчинств — одна из мрачных и трагических страниц даже на фоне общего ожесточения гражданской войны. Вести из родных мест не могли не повлиять на настроения рядовых бойцов и командиров, вызывали их возмущение против порядков в тылу и засевших там начальников, порочивших, как они считали, советскую власть.

Немало чапаевцев стали участниками и руководителями крупных антикоммунистических восстаний. Александр Сапожков, чей Новоузенский отряд воевал бок о бок с отрядами и полками Чапаева, а затем оборонял Уральск, восстал против большевиков в июле 1920 года. Его ближайшими соратниками являлись бывшие комбриги 25-й дивизии Иван Плясунков и Дмитрий Зубарев. Первый вскоре покинул ряды повстанцев, сдался красным и в январе 1921 года погиб при невыясненных обстоятельствах при подавлении другого восстания, возглавленного бывшим красным командиром Иваном Вакулиным. Дмитрий Зубарев оказался в руках красных и был расстрелян за участие в восстании.

Тем временем война продолжалась. 23 июня Фрунзе конкретизировал задачи 4-й армии под Оренбургом и Уральском: «Ближайшими боевыми задачами ставлю: а) 4 армии, при содействии особой группы, объединяемой под начальством начдива-25 т. Чапаева, подчиняемого непосредственно мне, разбить главные силы противника, действующего в районе Уральска, и соединиться с осажденным уральским гарнизоном.

При выполнении указанной задачи главные силы армии, сосредоточенные в районе Семиглавый Мар, развивая первоначально энергичные действия вдоль железной дороги до Переметная, в дальнейшем должны вести наступление для овладения районом форпост Чеганский, Кошумский, перехватывая ближайшие пути отхода от Уральска на юг.

Имея в виду дальнейшую задачу по овладению всей Уральской областью, командарму 4-й принять срочные меры по усилению Александрово-Гайской группы, которой будет дана самостоятельная задача — наступая через Сломихинскую, выйти к Калмыковску, дабы перерезать тыл казакам, против которых с севера от Уральска будут действовать главные силы 4-й армии.

Группе т. Чапаева, в которую кроме 25 стрелковой дивизии включаю Особую бригаду в составе 210 стрелкового имени Ленина полка, Рязанского стрелкового полка, 10 кавалерийского полка, одной легкой батареи и гаубичного дивизиона, — не позднее 27 июня сосредоточиться: Особой бригаде — Александровка, Ивановка, Ореховка; 1 бригаде 25 стрелковой дивизии — Славянка, Михайловка, Петровка, Алексеевское (Землянки), Несмияновка; 2 бригаде 25 дивизии — Сергеевка (Бобровка), Семеновка, Ромашкино; 3-й бригаде 25 дивизии — Кандауровка, Курманаево, Петровка.