Трудно предложить конструктивные решения обеих проблем: как климатического тупика, так и слабости современной экологической мысли. На их поиск направлены усилия многих интеллектуалов и активистов. Безусловно, это тема для отдельной дискуссии. В этом разделе я хотела бы выборочно обсудить лишь часть тех постулатов, которые выдвигались в контексте обозначенных выше проблем.

Не подлежит сомнению, что на теоретическом уровне преодоление трудностей антропоцена потребует экологической корректировки гуманитарных наук. Она должна охватить одновременно множество уровней, и сделать это будет нелегко. Но как нам оптимально скорректировать свои концепции и теории с поправкой на климат в условиях проблематизации самого понятия природы наряду с антропоцентризмом? Могут ли современные гипотезы и установки ученых охватить во всей сложности связи между человеком, климатом в состоянии дестабилизации, необратимыми потерями и такими технологиями, как геоинженерия? Хотя, вероятно, гуманитарные науки будут неизбежно учитывать экологическую проблематику, этот сдвиг происходит в трудных условиях постоянного ускорения[563].

На какие тенденции следует обратить внимание в первую очередь? Это чрезвычайно сложный вопрос. Компетентности одного автора, разумеется, не хватит, чтобы оценить состояние гуманитарной экологической мысли и климатических предпосылок XXI века. Поэтому я касаюсь лишь отдельных тенденций, анализируя методологические трудности и понятийные проблемы, с которыми они связаны.

Говоря об экологизации гуманитарных наук в эпоху антропоцена, прежде всего, пожалуй, следует обратить внимание на оформление так называемых экологических гуманитарных наук. Ноэль Кастри, британский профессор географии и эколог, определяет экологические гуманитарные науки как междисциплинарные исследования и практики, направленные на изучение отношений и взаимозависимости человека и нечеловеческого мира. К этой области, в частности, относятся экологическая философия, экологическая история[564], антропология, социальная география, политическая экология (в том числе политика природы) и экокритика, которую я уже упоминала во введении. Они занимаются анализом форм восприятия, способов оценки, идей и эмоциональных позиций, связанных с отношениями людей и нечеловеческих субъектов[565]. Результаты исследований в области экологических гуманитарных наук обсуждаются, например, в заслуживающем внимания журнале Environmental Humanities, который выходит с 2012 года[566]. Как отмечает Кастри, экологические гуманитарные науки развиваются благодаря исследованиям, которые проводят австралийские институты.

Любопытно, что к экологическим гуманитарным наукам можно отнести и экоэкономику. Однако следует иметь в виду, что существует два направления: так называемая экономика окружающей среды (англ. environmental economics) и экологическая экономика (англ. ecological economics). Эти две дисциплины принципиально отличаются друг от друга. Экономика окружающей среды прекрасно вписывается в основное русло неоклассической экономической теории, не подвергая сомнению методологию анализа издержек и выгод. Экологической экономике, зародившейся в 1980‐е годы, присущ гораздо более радикальный подход, предполагающий решительное внедрение принципов устойчивого развития. Она изучает коэволюцию природных систем и экономики и провозглашает необходимость охраны природного капитала. Экономические модели этой дисциплины не допускают замены природного капитала капиталом, который создает человек. Экологическая экономика восходит к теории экономики устойчивого состояния, сформулированной американским экономистом Германом Дэйли[567], и уже упоминавшимся концепциям антироста (англ. degrowth), которые разрабатывали такие экономисты, как Николас Джорджеску-Реген, Жак Гринвальд и Серж Латуш. Она предполагает нормативный аспект, поскольку отмечает ценность справедливости и межпоколенческого равенства, а также необратимость процессов деградации окружающей среды.

В свою очередь, экологическая история, зародившаяся в 1970‐е годы, применяет методы экологии к историческим исследованиям[568]. Историческая география исследует ландшафт, который может служить достоверным историческим источником. Одинаково актуальные в эпоху антропоцена проблемы смещения климатических зон и миграции населения требуют пересмотра некоторых принципов, которыми до сих пор руководствовалась география. Развивается история климата, стимулом к чему послужили исследования Фернана Броделя и Эммануэля Ле Руа Ладюри[569]. Биоистория занимается проблемами географических условий, колонизации тех или иных территорий определенными видами, влиянием флоры и фауны, рек, лесов, морей и запасов топлива[570]. В рамках культурных исследований животных (англ. animal studies, human-animal studies, anthrozoology) вырабатывается непредвзятый, неантропоцентричный подход, при котором акцент делается не на том, что важно для человека, а на интересах животных как живых существ[571].