Кстати, еще с лошади я видела, что Гонзо лежал на земле шагах в двадцати, не проявляя признаков жизни. Невдалеке от него дрожал волк, глядя на нас затравленным взглядом.

— Ты его убил? — я указала в сторону гиганта взглядом.

— Нет, вырубил, — ответил Даннэр, не отрываясь от лечения. — Надеюсь, он ничего не успел с тобой сделать? — принц нехорошо сощурился.

Кажется, если бы я ответила "успел", Гонзо немедленно перешел бы из бессознательного состояния в мертвое.

Я помотала головой:

— Не успел. Я ему коленом между ног двинула.

Даннэр с Гридианом болезненно поморщились.

И дальше продолжали лечение молча.

Чувствовала, как постепенно стихает боль в правой ноге, которую сейчас исцелял принц. Все это, конечно, чепуха в сравнении с тем, что я чудом осталась жива и невредима, но облегчение было просто неземное. Я не могла им не наслаждаться.

А еще я млела от того, как нежно Даннэр держал мою ногу. Щиколотка покоилась на его теплой и сильной ладони, а к стопе он едва заметно, но все же ощутимо, прикасался подушечками пальцев.

Заметила какое-то движение в чаще. Вгляделась. Там стояли несколько всадников. Видимо, люди короля.

Фух, как же здорово, что этот ад закончился! Скоро мы вернемся во дворец. Во дворец?!

— Даннэр, Гридиан, — сказала я, ежась от неприятных мыслей, — вы узнали, кто на меня напал?

— Ни доказательств, ни признаний пока нет, — произнес Гридиан, — но личности установлены.

— Личности? — я вытаращила глаза.

— Да, — кивнул король. — Эргина и Ирнель. Это они замыслили покушение на тебя.

— Ирнель тоже маг, если ты не в курсе, — сказал Даннэр. — Гораздо слабее Эргины, но тем не менее.

— Вот твари! — бросила я, словно выплюнула.

Надо же, как я досадила обеим, что они задумали убить меня! И все из-за ревности! Интересно, кто из них идейный вдохновитель? Эргина? Альмейду она еще как-то терпела, прекрасно понимая, что той нет места в сердце Гридиана. Но вот меня в ее обличии люто возненавидела. Ирнель? До моего появления жила припеваючи, спала с Даннэром в свое удовольствие. А тут он вдруг к ней интерес потерял. Из-за меня.

— А почему вы именно их подозреваете? — задала вопрос.

— Я допросил обеих, — сказал Гридиан. — Естественно, они отрицали свою причастность. Более того, и та и другая выглядели обиженными до глубины души. Тогда я перешел к магическому допросу. Тут у них уже не было шансов выкрутиться

— я чувствовал любую их ложь. И, отвечая на мои вопросы, обе врали без зазрения совести.

— И как же их уличить? Или магический допрос это основание для вынесения приговора?

— Нет. Но я выбью из них признания. Я поставил их перед фактом, что если не расскажут, как все было — казню.

— Казнишь? — переспросила я.

— Они должны быть в этом уверены, — сказал Гридиан. — А наказание я им другое определю.

— Я вот чего не пойму… — задумчиво проговорила я. — Они меня живой планировали закопать?

— Били-то насмерть. Другой вопрос, как вышло, что они запихали тебя в мешок, не убедившись в том, что ты мертва.

— Для меня это тоже загадка, — подключился к разговору Даннэр. — Наемники могли заметить, что ты жива. И кто сказал, что в них не проснулось бы что-нибудь человеческое.

— Так и произошло, — кивнула я. — Правда, человеческого в них оказалось очень мало. Вы их нашли?

— Нет пока, — помотал головой Гридиан. — Но это дело времени.

Закончив с плечом, король переключился на мою вторую ногу. И он тоже держал ее так бережно, словно от неосторожного движения нога могла рассыпаться.

Около часа братья залечивали мои раны. Я решила больше не отвлекать их болтовней, поэтому сидела молча. Прокручивала в памяти события, произошедшие за последние сутки, постепенно приходя к выводу, что родилась в рубашке.

Наконец стали собираться. Король сказал, что выслал человека за каретой, но какое-то время мне все равно придется ехать верхом. С ним, разумеется. Ибо было бы странно, если бы королеву вез принц.

Не сказать, чтобы Даннэр разделял эту точку зрения. Он уже давно наплевал на то, что с Альмейдой они были как кошка с собакой. Наплевал, потому что это мешало ему нормально общаться со мной. Вот и сейчас он не видел ничего зазорного в том, чтобы везти меня на своей лошади.

Однако все, что принц мог сделать в этой ситуации, он сделал — укутал меня в свой плащ и собственноручно посадил на лошадь Гридиана.

— Что с этим собираетесь делать? — спросила я, кивнув в сторону Гонзо, которого люди короля уже связали и привели в чувство.

— Посидит в тюрьме года три, — ответил Гридиан. — Потом вернется к лесному образу жизни.

Я кивнула, сочтя наказание справедливым.

Гридиан обхватил меня рукой, и тронул поводья. Принц ехал позади, очень ревниво за нами наблюдая. Нет, я этого, конечно, не видела, но зато очень хорошо чувствовала.

Карета встретила нас на полпути, когда уже начинало смеркаться. После нескольких часов верховой езды я даже шага сделать не смогла — меня повело, едва почувствовала под ногами твердую почву. Гридиан подхватил меня и отнес в карету на руках.

Там меня ждали уютный плащ и еда. Плащ надела, а вот к пище не притронулась. Меня так мутило, что у еды не было шансов прижиться в желудке больше чем на пару секунд. Лишь на подъезде к столице съела кусок холодного мяса, запив его соком.

Во дворец приехали глубокой ночью.

Как я и предполагала, никакой суеты вокруг моего исчезновения не было. Встречал нас только конюх и тот самый немой слуга, что приносил еду на заре моего появления во дворце.

С превеликим удовольствием узнала, что для меня приготовлена горячая ванна. Сейчас это было пределом мечтаний.

В сопровождении братьев поднялась в покои.

— После купания обязательно съешь чего-нибудь легкого, — по пути наставлял меня Гридиан. — Я распоряжусь, чтобы еду подали в нашу спальню.

— Не откажусь еще от бокала вина, — ненавязчиво заметила я.

— Это само собой разумеется, — улыбнулся король.

Даннэр нахмурился. Конечно, он с удовольствием выпил бы со мной вина. Да и я бы с ним тоже. Но… се ля ви.

Отворив дверь в купальню, мы застыли на пороге.

— А у нас гости, — произнес Даннэр, к которому дар речи вернулся раньше всех.

Альмейда!

Королева, прикрыв глаза, нежилась в ванне. Из пены торчала только ее голова. Рядом стояла Мия с мочалкой в руке и ошалело переводила взгляд то на меня, то на Альмейду.