– Проклятье! Проклятье на мою голову тысячу раз! Уйти или вернуться?

Само собой, Дилль не раздумывал ни мгновенья и помчался обратно. Драконица слегка повернула голову в его сторону, когда он приблизился к ней.

– Прошу прощения, сударыня, могу ли я…

– Ты ещё здесь?

– Тут где-то бродят мои друзья – они тоже под заклятьем. Монах и каршарский варвар. Пожалуйста, не убивайте их.

Взгляд зелёных глаз драконицы был таким пронзительным, что Дилль поневоле попятился. "Ну, теперь она меня точно сожжёт, – мелькнуло в голове у него. – Что я за дурень – шёл бы себе восвояси!"

– Вот знала же, что сначала попросит отпустить, затем притащится с дурацкой просьбой, – сказала драконица.

– Но ведь они мои друзья, – пролепетал Дилль. – Я не могу… Сударыня, вы ведь ради друзей тоже бы рискнули, не правда ли?

– У драконов нет друзей, – глухо кашлянула она. – Уходи, пока я не передумала.

Драконица тяжело вздохнула и вновь положила голову между когтистых лап. Дилль попятился, прошёл таким образом с десяток шагов, но остановился. Его внутренний голос, всегда советовавший быть осторожным, на сей раз не говорил, а орал благим матом "уходи и не возвращайся", но Дилль стоял неподвижно – не хуже памятника императору Гариалю.

Ни каршарца, ни монаха пока не было видно, но их появление – дело нескольких минут, потому что только слепой и глухой мог бы не заметить и не услышать ревущего и плюющегося пламенем дракона. Ни Гунвальд, ни Герон не страдали вышеназванными физическими особенностями, к тому же варвар просто бредил схваткой с драконом. Значит, едва он появится здесь, как его природный темперамент вкупе с заклинанием боевой ярости заставит Гунвальда броситься в бой. Дилль, конечно, высоко ценил воинские способности каршарца – он даже со связанными руками успешно противостоял вампиру, но тут Гунвальду ничего не светило. Дракон был попросту слишком огромен, чтобы его можно было поразить мечом – это понятно любому разумному человеку. Но не каршарцу, который, как известно, к разумным существам не относится.

Самым логичным решением было поискать Гунвальда, затем обездвижить его – попросту говоря, дать по башке чем-нибудь тяжёлым, отобрать амулет и упросить дракона ещё раз уничтожить злобную магическую поделку из магической Академии, после чего ехать за магом. Но что, если Дилль отправится в одну сторону, а каршарец с монахом придут с другой?

Дилль яростно почесал кончик носа, словно это могло улучшить мыслительный процесс. Нет, уходить отсюда нельзя – нужно остаться и перехватить варвара до того, как он ринется на дракона. Единственная загвоздка – это сам дракон. Ну, или драконица. Она же ясно дала понять, что не собирается больше терпеть его присутствие. И если Дилль будет мозолить ей глаза, то рискует не только ничем не помочь своим друзьям, но и сам превратиться в пепел. Оставался один выход – заинтересовать драконицу, при этом, желательно, чтобы она его не сожрала. Так, она что-то говорила о зубах…

Дилль, глубоко вздохнув, зашагал к драконице.

– Мадам, простите великодушно, не будет ли наглостью с моей стороны спросить ваше имя? Я буду рассказывать своим детям о могучей и прекрасной драконице…

– Вот же привязался, как чешуйный лишай! – по огромному телу прошла дрожь. – Умереть спокойно не даёт. Тринн меня зовут.

– А я – Дилль. Госпожа Тринн, а почему, собственно, вы собираетесь умирать? Такой прекрасной драконицы я ещё никогда не видел, и, право слово, мне искренне жаль…

Глава 20

– Мне тоже жаль, – саркастически хмыкнула драконица, – что умирать приходится в обществе такого болтливого и назойливого существа, как ты. Будь на твоём месте мастер-маг, я бы, возможно, и поговорила с ним о своей болезни, а на тебя тратить последние силы не хочу.

Дилль переборол искушение заткнуться и просто подождать – а вдруг драконица помрёт прямо сейчас? Несмотря на её слова о слабости, сил у неё вполне может хватить на то, чтобы испепелить каршарца и монаха, когда они кинутся в драку.

– Послушайте, – заорал Дилль, видя, что драконица закрыла глаза, – мне же нужно описать Эрстану, что с вами произошло. Он, может быть, по пути сюда придумает лекарство.

– Для драконов не существует лекарств, – Тринн открыла один глаз. – Зато существуют яды. Меня отравил съеденный мной хивашский шаман.

Дилль принялся лихорадочно вспоминать, чем отличаются от остальных людей хиваши. Говорили, что они поклоняются демонам и пытаются возродить запрещённые искусства, вроде некромагии, но никто никогда не упоминал, что у хиваши ядовитая кровь. Или печень, к примеру. Наверное, драконица что-то напутала.

– Уважаемая Тринн, я, конечно, не специалист по хиваши, но, насколько я помню, они люди. А люди ядовитыми не бывают. Уж это-то я знаю.

– Ядовитее людей расы нет, – буркнула драконица. – Если ты такой знающий, скажи, отчего у меня болят зубы? Или ты думаешь, что я по жизни такая кривомордая? Из-за этой опухоли я уже несколько месяцев ничего есть не могу: при любом укусе – боль страшная.

Дилль сделал умный вид, хотя на драконицу это вряд ли произвело впечатление.

– Вот так сходу я ничего сказать не могу, – глубокомысленно заявил он. – Сначала нужно осмотреть пациента, а уж затем делать выводы.

– А что ты понимаешь в драконах? – удивилась Тринн.

– Ничего, – признался Дилль. – Но я же потомственный дантист – все мои предки лечили зубы, а прадед даже вырвал зуб мудрости у герцога Орландского.

– И что?

– Ну, говорили, что герцог Орландский с тех пор изрядно поглупел.

– Да я не про твоего герцога. Ты дантист, и что?

– Я могу осмотреть ваши прелестные зубки на предмет болезни, – сказав это, Дилль непроизвольно содрогнулся – величиной каждый "прелестный зуб" был едва ли не с него самого.

– Глупый человечишка, – прошипела драконица, – даже если у меня больные зубы, разве ты сумеешь их вылечить или вырвать? Только маг мог бы справиться с такой задачей, да и то не каждый.

– Я просто погляжу, чтобы сообщить подробности магу, а уж он решит, какое лечение вам предложить, – сказал Дилль, в душе костеря Гунвальда и Герона: где их носит? – Госпожа Тринн, разрешите произвести осмотр?

Драконица проворчала что-то невнятное – то ли ругалась на драконском языке, то ли это у неё просто