— Ничего, поправитесь, — поддерживала ее сердобольная почтальонша, которая забегала каждый день, но вестей от Лены не приносила.

— Спасибо, Зиночка, — с трудом выговаривая слова, благодарила ее больная. — Только мне здоровье теперь ни к чему: дочь взрослая, самостоятельная, в моих советах и помощи не нуждается, а внука у меня отняли. — И на глазах ее выступили слезы. — Лучше скажи: кто выдумывает такие законы, чтобы…

— Вот поправитесь, и все образуется.

Но Миронова так и не поправилась, покинув бренный мир тихо и незаметно, глубокой ночью и в полном одиночестве. Соседи только утром обнаружили уже остывший труп. Хоронили, что называется, все скопом: соседи и знакомые. Лена Миронова, как ни странно, узнала о смерти матери от Колесникова Виктора два месяца спустя. Она случайно встретила его в городе вместе с Наташей Щукиной, на которой он успел жениться, и оба сияли от счастья в ожидании ребенка.

Лена приехала в родное село, посетила могилку Вероники Федотовны, но не провела там и пяти минут, не проронила и слезинки. Распродала скотину, дом и навсегда покинула место своего рождения. В Пономаревке о ней долго не слышали.

Из Акбулака Груздевы вернулись в Бузулук, где их дожидалась срочная телеграмма от Ольги Михайловны Тюлениной. Николай сразу же позвонил в родильное отделение Пономаревки.

— Добрый день, — поприветствовал он врача, не успела та снять трубку. — Груздевы вас беспокоят.

— Здравствуйте, — отозвалась собеседница. — Который день не могу до вас дозвониться, вот и решила послать телеграмму.

— Нас не было в городе, мы уезжали.

— Чтоб не засорять эфир, сразу перейду к делу. Я не забыла просьбу, с которой вы обращались ко мне, — брала быка за рога Ольга Михайловна.

— И мы не забыли свое обещание, — вставил Николай, имея в виду денежное вознаграждение.

Марина Владимировна, вплотную прижавшись к мужу и ухом к телефонной трубке, сидела, затаив дыхание.

— Вам необходимо собрать следующие документы. — И Тюленина перечислила их. — Желательно не затягивать, а то можете опоздать.

— Спасибо, — еще раз поблагодарил Николай, прежде чем опустить трубку на рычаг аппарата.

— У нас будет ребенок! — Марина поцеловала его и принялась кружиться по комнате.

— К этому еще нужно приложить определенные усилия, — напомнил мужчина, но она и слушать его не желала.

Груздевы опередили Миронову на каких-нибудь полчаса и даже встретились с ней у входа в родильное отделение, но, опьяненные счастьем, по сторонам не смотрели. На семейном совете они постановили переехать в областной центр, туда, где бы никто не сомневался, что сына родила Марина Владимировна. Так они и поступили. На удивление быстро удалось подыскать обмен на равноценную квартиру, а дачу и гараж Николай продал позднее. Груздев устроился работать на машиностроительный завод, а Марина Владимировна полностью посвятила себя малышу.

Груздев довольно успешно и в короткий срок освоил токарное дело. Далее вошел в доверие к определенному контингенту и влился в цикл неофициального, закулисного производства. Они освоили технологию, своровав у японцев идею, по которой выпускали подставки под телевизоры, акустические колонки и радиоаппаратуру, которые легко поворачивались, наклонялись под определенным углом и перекатывались с места на место. В магазинах такой продукции не было, и она пользовалась колоссальным спросом, со всех сторон сыпались заказы от потребителей. Начальник цеха и мастер получали свою долю, кладовщице также платили за материал, и она его списывала. Все были довольны и закрывали глаза на бригадный подряд определенного круга людей, которые первыми освоили этот метод, задолго до официального введения его на заводе.

Материальное состояние Груздевых обрело непоколебимую почву под ногами. К тому же у Николая в заначке хранилось восемьдесят тысяч рублей, в то время как самая дорогая покупка — машина — стоила от семи до восьми с половиной тысяч, к тому же машина у них уже была.

Василек — именно так назвали они своего сына — рос в роскоши, по социалистическим меркам. Совпадение с именем, которым называла его теперь уже покойная бабушка, случайно. Он не знал отказа в любой мелочи. Любовь супругов с годами прошла проверку на прочность и, одержав безоговорочную победу, укрепилась. Но не зря в народе бытует мнение, что на человеческих костях свое счастье не построить.

Василек успешно закончил первый класс с одной четверкой, остальные оценки по предметам — сплошные пятерки. Учился он в сорок первой школе, на улице Монтажников, где преподавала в старших классах его мать.

В честь окончания первого в жизни учебного года родители решили свозить мальчика на соленое озеро, что находилось в городе Соль-Илецке, в семидесяти пяти километрах от Оренбурга. Озеро считалось лечебным, и туда съезжались люди из отдаленных уголков страны, чтобы поправить здоровье. Младший Груздев слышал про него от друзей и все уши прожужжал отцу и матери, чтобы они свозили его туда. А от Соль-Илецка рукой подать до Акбулака, где жила бабушка Василька, которую он успел полюбить глубоко и искренне, потому что та не могла надышаться на внука и во всем ему потакала.

Выехала семья из дома рано и уже в половине девятого утра была на месте. Местные обитатели на озере еще не появились, а жившие в палаточном лагере пока спали, не высовываясь из палаток. Но одиночки уже начинали показываться. Малыш, не успев раздеться, с ходу бросился в воду.

— Куда ты, — окликнула его мать, — сорванец! — Но ее слова не возымели на Василька должного действия, и она, повернувшись к мужу, попрекнула его: — Не следишь за сыном, а он плавать не умеет.

— В этом озере утонуть невозможно. — Николай даже не сдвинулся с места, а спокойно наблюдал за малышом. — Смотри, — кивнул он жене в сторону воды.

Действительно, по грудь, словно поплавок, мальчуган торчал из воды, но от берега уже отдалился. С раскрытым до ушей ртом, он шлепал по воде руками.

— Не брызгайся сильно, сынок, а то соленая вода в глазки попадет, щипать будет, — предупредил отец, но поздно.

— Щиплет, щиплет! — закричал Василек и принялся руками растирать зажмуренные глаза.

— Не три! — Отец уже бежал к озеру. Он подхватил мальчика на руки и выскочил с ним на берег. — Не могут душевые поставить, — выразил он негодование неизвестно в чей адрес и бросился к соседнему, пресному озеру, метрах в ста пятидесяти от соленого.

Марина Владимировна последовала за ним. Через минуту умытый пресной водой малыш проморгался и улыбнулся, дети быстро забывают боль. Просто удивительно, как моментально меняется у них настроение. Груздев с сознанием выполненного долга опустил ребенка на песок, а сам подошел к жене. Они вместе наблюдали за тем, как тот играл на песке. Неожиданно мальчик вскочил и побежал к воде.

— Стой, — крикнул отец, — там глубоко!

Марина Владимировна уже бежала за ним.