бутылку к сегодняшнему ужину, — услышал я слова нашего гида, вернувшись в настоящее.

Наталья провела пальцами по бочкам с красным вином, стоявшим в комнате. Я не был знатоком вин, но был уверен, что цилиндрические емкости называются бочками. Возможно, за время пребывания здесь мне удастся пополнить свой словарный запас.

Женщина предложила Наталье бутылку, и пока Наталья была полностью сосредоточена на вине, мой взгляд был прикован к ней. Видеть ее такой расслабленной и спокойной было просто прекрасно.

По моему настоянию она кое-что приобрела, когда мы были в городе. Мне нравилось насколько органично она выглядела в одном из нарядов, который я купил. Красные льняные брюки в паре с белой прозрачной блузкой поверх кремового корсета подчеркивали ее классическую красоту. Это было стильно, но в то же время беззаботно, как и подобает Наталье. Я не смог удержаться и купил ей платье для сегодняшнего вечера, особенно когда она провела пальцами по вешалке в магазине и пробормотала:

— Мм. Голубое платье Spiaggia dei Conigli.

Наталья также настойчиво просила меня купить что-нибудь себе, и я неохотно позволил ей выбрать несколько вещей. Думаю, это было справедливо.

— Как я могла не догадаться, что это марка вина вашей семьи?

Я перевел взгляд с нее на бутылку.

— Я предлагаю его в ресторане. У нас — это высший класс. — Когда Наталья передала бутылку обратно женщине, я посмотрел на этикетку, заметив набросок виноградника под одной большой бордовой буквой R.

— Честно говоря, я понятия не имел, какие марки вина они производят, только то, что у них есть винодельня, — признался я.

— Это один из наших бестселлеров, — сказала нам женщина. Она была американкой, живущей в Италии, но, конечно, итальянского происхождения. Я почти не сомневался, что в противном случае мой дядя не взял бы ее на работу, учитывая историю моей семьи, которая хотела, чтобы все и вся были настоящими итальянцами. — Очевидно, сделано из винограда Санджовезе. Средней крепости. Кислое. Терпкое. Но с ароматом вишни и землистыми тонами. — Она улыбнулась. — Давай откроем его сегодня за ужином, хорошо? — Я кивнул, и она взяла вторую бутылку, а затем жестом пригласила нас на выход.

— Может быть, мне пора проводить вас в вашу комнату? Вы можете принять душ и привести себя в порядок. Ужин в восемь во внутреннем дворике.

Так поздно? Я посмотрел на часы и понял, что потерял счет времени. Проклятая смена часовых поясов.

Я провел руками по волосам, в животе завязались узлы от мысли, что я останусь один в комнате с Натальей. Я умирал от желания снова поцеловать ее.

Но мне нужно было устранить препятствие, которое, как я чувствовал, все еще стояло на нашем пути, прежде чем мы двинемся дальше. Возможно, то, что нас прервали в отеле, было скрытым благословением. По крайней мере, мне нужно было убедить себя в этом, чтобы не наброситься на нее в спальне.

— Ты в порядке? — Наталья потянулась к моей руке, и я глупо вздрогнул от ее прикосновения.

Черт, я был взвинчен.

— Черт, извини, — пробормотал я, когда она испуганно отдернула руку. — Пора идти. — Мне не понравились шок и боль на ее лице. Как и то, что я стал их причиной. Черт. Это меня убьет.

— Точно. Ну что ж. Давайте отправимся в главный дом, хорошо? — предложила наш гид. Я просто кивнул в знак признательности, а не поблагодарил ее, как должен был бы, поскольку забыл ее чертово имя. Я был так увлечен Натальей и тем, как она осматривала достопримечательности, что моя память и внимание к деталям подвели меня.

Я заставил себя двигаться дальше и положил руку Наталье на поясницу, решив, что так поступает обычный парень. И раз уж на нас смотрят, то почему бы и нет?

После того как мы на гольф-каре вернулись в главный дом, нас пригласили войти внутрь через массивные двойные двери. Мы стояли в большом холле, рассматривая все вокруг.

— Вещи уже в вашей комнате, — сообщила нам гид. — Комната находится на втором этаже. — Она указала на двойную лестницу, как будто мы не знали, в какую сторону идти. — Третья дверь справа.

На губах Натальи заиграла легкая улыбка, и, черт возьми, у меня будут проблемы, как только мы окажемся одни.

Я кивнул женщине в знак благодарности, и она пошла по другому коридору, оставив нас наедине.

— Твой отец, — прошептала Наталья, ее глаза были устремлены в комнату, выходящую в холл. Я последовал за ней в библиотеку, чтобы посмотреть, что привлекло ее внимание.

На главной стене висел семейный портрет над небольшим письменным столом, который выглядел так, будто принадлежал другому периоду времени. Скорее всего, это была просто экспозиция. Как и многое из того, что мы видели сегодня, и, как я предполагал, было частью антиквариата, хранящегося в доме.

Но на картине были изображены мои дедушка, бабушка, отец и дядя. Отцу было лет восемнадцать или около того, а Маурицио — двенадцать или тринадцать.

— Удивительно, что они сохранили хоть какую-то память о нем, ведь им казалось, что он отверг эту жизнь. — Я коснулся груди, ощутив там ноющую боль, и потер ладонью. Может быть, я мог бы притвориться, что это чувство вызвано чем-то жареным, что я съел и что мне не понравилось. Но это была тяжелая эмоциональная доза реальности, с которой я не хотел сталкиваться.

— Ты в порядке? — она повернулась ко мне и потянулась к моей свободной руке.

— Да. — Я прочистил горло. — Нам нужно принять душ и переодеться. Я бросил последний взгляд на отца, сходство между нами было очевидным. Иногда, когда я смотрелся в зеркало, мог поклясться, что вижу, будто это он смотрит на меня. — Пойдем. — Я взял ее за руку, и мы поднялись по шикарной мраморной лестнице в поисках нашей комнаты.

Как только дверь закрылась, она отпустила мою руку и бросила сумочку на кровать, вероятно, опасаясь, что ее телефон завибрирует от очередного сообщения от родителей. Они звонили и писали весь день, пытаясь получить ответы. Она переводила их звонки на голосовую почту и отвечала односложными сообщениями: Я в порядке, а вам нужно расслабиться.

Реакция мамы была не очень хорошей, но она не была шокирована с тех пор, как вчера утром застала нас целующимися на ее кухне.

— Вот это действительно сказочная обстановка. — Наталья подошла к балкону и раздвинула французские двери, открывая вид на виноградники вдалеке. — От этого захватывает дух.

Но мне хотелось смотреть только на нее.

— Я должен тебе кое-что сказать. — Старался казаться бесстрастным, приближаясь к ней, но у меня ничего