– Нет, – спокойно ответила Суля. – Кингпозвонила Олеське во вторник, а та ей в среду номер сообщила.

– Тогда не вяжется!

– Что?

– Когда Фира бросила конверт на половик?

– В четверг вечером. И тогда же тетка с нейрасплатилась.

– А фото в журнале в какой день неделиувидела?

– В следующий понедельник.

– Вот!

– Чего-то не пойму я вас, – вздохнула Суля.

– У Фиры исчезла значка?

– Ага. Я ж говорила: мачехины дочки сперли, –подтвердила девушка.

– Наученная горьким опытом студентка, получивплату за шутку, сразу ринулась в магазин?

– Ну да! Понятное дело, не хотела и этих бабоклишиться. Ее сводные сестрицы натуральные крысы.

– Но по времени не получается! Дамарасплатилась за подброшенный конверт в четверг, а в «Обувь» Фира пришла черезнеделю.

– И чего?

– Продавщице Фира пожаловалась на воровство.Зачем она ждала семь дней?

Суля вскинула брови:

– Фирка сразу в четверг в бутик ринулась иприобрела купальник. Прямо в тот же день.

– А на какие шиши она собралась сабо покупать?

Суля пожала плечами:

– Ей же тетка деньги принести обещала, Фиркана них и рассчитывала. Померила бы обувь, отложила, если подойдет, поболтала сбогачкой, получила бабло и расплатилась. Супер бы вышло!

– Но продавщице Фира говорила про воровство, –тупо повторила я. – Создалось впечатление, что девушку обокрали накануне,поэтому мне и пришла в голову мысль, что она еще где-то получила некую сумму.Твоя подруга сказала торговке: «Мне неожиданно перепали бабки, не хочу, чтобыих тоже стырили».

Суля выпрямилась.

– Ой, спину ломит, – по-старушечьи вздохнуладевушка. – Фирка никак про упертые рублики забыть не могла, всем жаловалась,даже незнакомым людям. Я ей сказала: «Хорош стонать, глупо выглядишь». А она вответ: «Обидно же! Столько времени собирала, а они стибрили, и не виноватые.Если отец наказать их не захотел, то мне рот мачеха не заткнет. На всех углахговорить буду, что они воровки».

Я молча смотрела на Сулю. Действительно,почему я решила, что Фира пришла в «Обувь» на следующий день после того, каклишилась заначки? Меня ввела в заблуждение жалоба девушки на вороватых дочекновой жены отца, в голову не пришло, что рана уже не свежая. Фира оказалась изпороды злопамятных людей.

– Все? – занервничала Суля. – Где фотоаппарат?Больше мне нечего рассказывать.

– Сейчас получишь, – кивнула я. – Объясни мнееще, почему ты торчала за ларьком и не пошла в магазин, когда прошло многовремени?

– Фирка велела до ее выхода не дергаться, –пожала плечами Суля, – приказала ждать. Ну я и послушалась. Кто ж знал, что унее сердце больное.

– У тебя есть телефон Олеси Кисловой?

– Не-а, – жалобно ответила Суля, – она со мнойне дружит.

С редакцией того самого журнала я связаласьчерез пять минут после прощания с Сулей. Нежный девичий голосок на мою просьбупозвать Олесю Кислову очень вежливо ответил:

– Она в отпуске, приступит к работе черездвенадцать дней.

– Дайте ее мобильный телефон! – в азартепотребовала я.

Послышалось тихое покашливание, потомсекретарь очень корректно мне отказала:

– Мы не уполномочены сообщать личнуюинформацию.

– Девушка, – взмолилась я, – дело очень,просто невероятно важное!

– Олеся проводит медовый месяц в Испании, –прозвучало в ответ, – она отключила сотовый.

Я капитулировала. Но не в моих привычкахпокорно складывать лапки, даже если ситуация кажется патовой. Следующий звонокя сделала Фатиме Бекоевой.

– Слушаю, – отозвалась она.

Я приуныла – похоже, Бекоева тоже находится наотдыхе, фоном в трубке был плеск воды и детские крики. И спросила на всякийслучай, почти без надежды услышать утвердительный ответ:

– Ты в Москве?

– Привет, Лампуша, – вроде бы вполне искреннеобрадовалась Бекоева. – Да, мучаюсь в городе. Главный отвалил в Норвегию,захотелось ему из жары в холод. Повесил на меня весь воз, и ту-ту. А почему тыинтересуешься?

– Мне показалось, ты отдыхаешь.

– Точно, – согласилась Фатима. – Нахожусь вяхт-клубе. Место супер, около МКАД.

– Где? – поразилась я. – Ты катаешься на яхтепо кольцевой автомагистрали?

Бекоева рассмеялась.

– Ну можно и так сказать, хотя, конечно,звучит по-дурацки. Есть тут одно милое местечко, исключительно для своих,посторонним о рае возле ада ничего не известно. Но ты ведь звонишь не для того,чтобы о гламурных пляжах узнать?

– Долго собираешься загорать?

– Ну… да! А что?

– Мне очень нужна твоя помощь.

Фатима издала непонятный звук, то ли стон, толи всхлип.

– Извини, Лампуша, но я невероятно устала.Сегодня отбирала вещи для съемок, и просто беда. У меня аллергия на кролика, аего, длинноухого, как назло, во все коллекции насовали. Шубки, шапки, варежки,опушки у свитеров… Повсюду мерзотный заяц, и то, что его раскрасили в разныецвета, дела не исправило. Я обчихалась, наелась таблеток и сейчас реанимируюсьс яблочным кальяном. Никуда ехать не могу, прости. Даже ради тебя!

– Мне только поболтать с тобой надо, –взмолилась я.

– О чем?

– О сумке «Марго».

Фатима помолчала, потом с изумлениемпереспросила:

– О сумке «Марго»? Ты собралась ее покупать?Лампа, извини, конечно, но она стоит очень дорого. Лучше обрати внимание наколлекцию Леси Ковач. Оригинальные изделия, вполне доступные и…

– Фатя, – перебила я Бекоеву, – если я прикачуна твой гламурный пляж, уделишь мне полчасика? Двигаться тебе не придется,шевелить надо будет только языком.

– Валяй, – милостиво согласилась журналистка,– сейчас закажу пропуск…