на жизнь и ненасилие над собой. И, возможно, если бы иные добродетели стояли на кону, я бы и довольствовалась книгами, но… Зная, реальное положение вещей, что люди страдают, пока я сижу в безопасности, это … неприемлемо. Подобное бездействие по факту — согласие со сложившимся порядком. Это если брать в общем. А в частности… Вы назвали меня частью семьи… и совру, если скажу, что для меня это не так. Поэтому осознавать, что вы там сражаетесь… а я сижу где-то в безопасном бункере в изоляции… Жить, постоянно страшась, что именно в эту секунду перестает бится сердце кого-то из вас… Так с ума сойти недолго. Я не рвусь на передовую, но вполне могу делать что-то посильное в тылу. Я — не супергерой, но считаю, что любая помощь будет полезна, даже от такой бестолковки. Как-то так… — Тихо, почти шепотом закончила я.

— Ты все еще сомневаешься? — Так же негромко спросил дракон, бросив взгляд на Айроса.

Но он не ответил, лишь вздохнул и поднялся. На миг повеяло теплотой, после он вновь посмотрел на меня и произнес, — подойди и протяни мне свои руки.

Я замешкалась на какое-то время, чтобы спрятать оружие в кольцо, а после протянула ладони, до конца не понимая, что он задумал. Айрос накрыл их своими, после переплел пальцы, и поднял так, что мы почти соприкасались предплечьями. Я еще больше растерялась от происходящего, но решила довериться и не задавать бестолковых вопросов.

— Уверен? — Поинтересовался дракон.

Глава 27/64. Пробуждение Истока

— Да, уверен. — Спокойно ответил Айрос и закрыл глаза. И почти сразу мои руки обдало жаром, будто тягучая лава начала расползаться по венам, стекаясь к сердцу, которое начало испуганно трепыхаться. Нет, желания убежать не возникло, просто этот огонь ощущался на грани, казалось, еще чуть-чуть и я воспламенюсь. Но от этих мыслей отвлеклась, потому что Айрос преобразился. За спиной распахнулись четыре бело-золотых крыла. Одежда сменилась на какое-то религиозное одеяние, белоснежное, расшитое золотом. А вот волосы удлинились и спустились смоляной рекой до колен. Все это великолепие колыхалось на ветру, но другие будто не видели никаких изменений. Я не закрывала глаза, но все же словно увидела безбрежный океан с бушующими волнами. Я погружалась в него, но страха утонуть не было. Вода, обволакивала, ласкала и сдерживала огонь, растекающийся лавой по телу. Стало так хорошо, так спокойно, как в объятиях кого-то близкого, родного. И стоило только доверчиво улыбнуться, обжигающее пламя, будто прорвало заслонку внутри и влилось в сердце, равномерно разливаясь и заполняя его. А потом я услышала нежный шепот: «Моэриэль». Непроизвольно закрыла глаза, а когда вновь открыла их, передо мной стоял ангел. Точнее, почти архангел, потому что крыльев за его спиной было почти шесть, последняя пара только обозначилась силуэтом. Но тем не менее это не уменьшило сходства с виденными картинами и иконами. А еще я знала, что отныне могу обращаться к нему “Арнэри”. Не смогла удержаться, произнесла это тихим шепотом. Он улыбнулся, а я почувствовала, что ему приятно слышать истинное имя.

— Крайтлис, хорошо. — Разрушая волшебство момента, раздался голос дракона и шелест пергамента.

— Ракс, дай ей браслет. — Мягко попросил Айрос… нет, мой Мастер.

Дракон фыркнул, но все же кинул ему украшение. Арнэри, отпустив одну из моих рук, ловко поймал и тут же надел его на меня чуть выше запястья. От браслета тянуло холодом, будто к руке приложили кусок льда. Я вопросительно посмотрела на своего Мастера.

— Не бойся. Он нужен, чтобы защитить душу при быстром повышении пределов. — Спокойно ответил он, и это спокойствие передалось мне.

— Не больше шести… У Девы Льда было девять или десять, к тому же она была Лисмонсом. — Уверенно и предостерегающе произнес Зарекс. Айрос кивнул, а потом в меня хлынула мана. Огромный поток теплой, ласковой энергии, что заставила мой кристалл внутри сердца вращаться. Сначала он крутился весь, но в какой-то момент, половину словно отсекли. Нижняя часть ускорилась, в то время как верхняя, наоборот, застыла и словно растворилась. Я почувствовала боль, но четко осознала — не свою. Подняла взгляд и увидела, как от уголка губ Арнэри к подбородку стекает кровавая капля. Не задумываясь особо, протянула свободную руку и стерла ее. Это казалось таким естественным, как и желание утешить, забрать боль, защитить, довериться. Я не стала сопротивляться этим чувствам и прикрыла глаза. Но все равно почему-то видела, как обычная призма во мне преображается, отшлифовыясь и срезая грани, обретает совсем иные очертания. Камень становился таким нереально …красивым, сверкающим черным золотом, что не могла сдержать восторга, захлебываясь в ощущениях.

А потом все резко кончилось. Одновременно исчезло ощущение холода на руке, поток энергии иссяк, а Мастер отпустил мои руки и бросился к дракону, опустился рядом и стал пристально его разглядывать. — Ты цел? Все нормально? — Голос звучал, как обычно, но я чувствовала его внутреннее волнение и страх, который мгновенно передался и мне. Но почему-то стояла каменным изваянием, словно застыв в пространстве и времени.

— Ты же знаешь, я не могу лгать… — Донесся мысленный голос Моракса, но на лице сверкала улыбка.

Мастер зажал между своими ладонями руку дракона, отдавая ману, по комнате распространилось ласковое тепло. А меня, помимо всего прочего, накрыло чужими эмоциями — чувством вины и укоризны за излишнюю самонадеянность. — Прости.

— Сделаешь мне новый, — уже вслух произнес Ракс, откидываясь на спинку кресла и лениво обвиваясь вокруг Мастера хвостом.

— Конечно, — тепло улыбнулся тот, но я знала, что чувство вины продолжает впиваться иглами в наше сердце. А потом их вдруг не стало. Будто большая волна накатила, остужая эмоции и боль, а схлынув, оставила лишь холодную каменную пустыню.

Я же совсем потерялась в ощущениях. Привычный мир изменился, как и его восприятие. Краски стали ярче, звуки, запахи, ощущение материала к коже, все углубилось и будто наслоилось. А еще оказалось почти невозможно провести грань между своими эмоциями и тем, что ощущал Мастер. Почему-то мне стало сложно думать о нем иначе и называть, как прежде, Айросом. И в довершение творящегося хаоса, Моракс ласково приподнял его подбородок и поцеловал. Вышибая из меня все размышления всплеском наших сплавившихся в монолит эмоций. Удивление, смирение и отторжение. Сладостное желание продолжить и ненависть к себе за это. Кажущиеся безграничными любовь и преданность, утопающие в отчаянии и чувстве вины. И все это омывалось водами спокойствия и принятия. Эти чувства подкосили меня окончательно, заставив кулем опустится в стоявшее неподалеку кресло. Уловила ошметки иных эмоций, что показались