превозмогая себя Стася медленно потянулась к дверному звонку. И внутри все сжалось, когда по ту сторону двери раздалась знакомая трель. Стася притаилась, набрав воздуха в грудь:

«Ну, вот и все! Первый шаг сделан. Теперь остается только ждать…»

А ждать, к слову, пришлось достаточно долго. Ян не открыл, даже когда она еще раз воспользовалась звонком. Странно. Плененная волнением, Стася принялась барабанить в дверь. Нет, ей двигало не желание поговорить с ним немедленно, а банальное беспокойство о нем. Искреннее и бесконтрольное.

Наконец, спустя целую вечность, раздался характерный скрежет дверного замка. А следом распахнулась дверь и в проеме показался Костров.

Обнаженный по пояс. В одних домашних шортах, покрытых влажными пятнами. Приглядевшись, Стася поняла, что он только вышел из душа.

Волосы влажные. По торсу сползают капельки воды. При этом лицо его выглядело суровым, хмурым и сосредоточенным. Разглядывая ее хищным, цепким и… далеким от адекватного взглядом, Ян глухо прохрипел:

— Стася? Ты что здесь де… в смысле, случилось что-то?

Будучи не в силах перестать во все глаза таращиться на бывшего мужа, она машинально кивнула. Но спохватилась и отрицательно покачала головой.

— Нет. Но нам… мне очень нужно с тобой поговорить. Это важно.

Ян на ее слова никак не отреагировал. Молчал, думая о чем-то своем.

— Ты выбрала не самое удачное время, — устало выдохнул в итоге.

— Я понимаю, — Стася неловко переступила с ноги на ногу. — И все же…

Она сделала паузу, с замиранием сердца наблюдая за его реакцией.

Но ее не последовало. На лице Кострова не дрогнул ни один мускул.

Лишь взгляд острее сделался. И темнее. Ян по-прежнему возвышался в дверном проеме, и судя по всему, приглашать Стасю к себе не собирался.

— Ты… не впустишь меня? — едва различимо выпалила она, ошарашенная своей догадкой. — Не впустишь внутрь? Так и будешь на пороге держать?

— Стася, мне сейчас совсем не до разго…

— Ты не один? — будто со стороны она услышала свой ревностный возглас.

— Я всегда один! — сухо бросил Ян. — Всегда!

— Тогда, почему не впускаешь меня в квартиру? — Стася решительно шагнула вперед, сокращая расстояние между ними. — Я скажу, что хотела и уйду!

И услышала почти мучительное:

— Стой!

— Ян…

— Стой, говорю! — теперь он почти рычал, нависая над ней, точно скала.

Но Стася продолжала напирать:

— Выслушай меня, Ян. Выслушай, пока я готова поговорить откровенно.

Только вот сам Костров, судя по всему, был к этому разговору не готов.

Его заметно лихорадило. Дыхание тоже спокойствием не отличалось.

— Твои откровения скоро в гроб меня вгонят! — прозвучало холодно. — Неужели ты не понимаешь, как тяжело они мне даются? Слышать все это… осознавать, представлять. И полным ублюдком себя при этом ощущать!

— Но… почему сразу…

— Почему? — во взгляде Кострова сверкнула сталь. — Да потому что, больше не имею на тебя никаких прав! И по-хорошему, должен молча отойти в сторону. Не мешать твоей… лучшей распрекрасной жизни. Должен забыть тебя, вырвать из памяти. Смириться с неизбежным, благословить и отпустить в свободное плаванье. В объятия к… другому мужику. Более достойному. Более правильному. К тому, кто заслужит твое доверие. К тому, кто сделает тебя и твою дочь по-настоящему счастливыми. К тому, кто хотя бы в состоянии… зачать с тобой еще одного ребенка. Вот здесь… — он, не щадя ударил себя кулаком по лбу, — я это понимаю! И принимаю!

Затем, прожигая Стасю почти безумным взглядом, Костров ткнул пальцем в центр своей груди — туда, где грохотало сейчас его сердце, и зло выплюнул:

— Но не здесь!

— Ян…

— Здесь все глухо к доводам разума! — на эмоциях он повысил голос. — И та часть меня, которая прислушивается к нему… хочет совсем другого!

Буквально оторопев от услышанного, Стася изумленно охнула:

— И чего же? Чего хочет эта твоя… часть?

Ян не проронил ни звука, но в его глазах Стася отчетливо прочитала:

«Тебя! Она хочет тебя! Я… хочу…»

И колени сделались ватными. А бетон под ногами — мягким и рыхлым.

Стася пошатнулась. Дабы удержать равновесие, по инерции шагнула вперед.

Ян это ее действие истолковал по-своему. И отреагировал соответственно.

— Войдешь внутрь, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — останешься со мной наедине — и я за себя не ручаюсь! Нет никаких сил! Их больше… нет!

«На что это он наме… о, Господи!»

Сердце истерично застучало где-то в горле. По венам заструился кипяток.

С трудом понимая, что танцует над пропастью, Стася сипло пробормотала:

— Не нужно угроз, — еще один неуверенный крохотный шаг вперед. — Просто поговори со мной! Выслушай! Ну, что тебе стоит, Ян? Потом я не решусь!

— Стася… — предостерегающе, надрывно.

— Что, Стася?! — дерзко, с откровенным вызовом. — Что?!

Но ответом Костров ее не удостоил. Вместо этого мощным рывком притянул к себе. Точно в стену, впечатал ее тельце в свою каменную грудь, заставляя зашипеть от неожиданности. А после, не дав ей опомниться, Ян с отчаянным стоном впился в ее губы. Дико. Озлобленно. С какой-то примитивной… животной жаждой. Никак не ожидая столь сумасшедшего напора, и не менее сумасшедшего отклика собственного тела, Стася тоже тихонько застонала, цепляясь за его плечи. Не прерывая поцелуя, действуя исключительно на автомате, Ян затащил Стасю внутрь квартиры и торопливо сорвал с нее пуховик. После чего захлопнул входную дверь и сокрушенно пророкотал:

— Ох, Стася! Любишь ты меня до белого коленья доводить…

— И в мыслях не было.

— Предупреждал ведь! Отговаривал!

— А мне до лампочки твои предупреждения!

— Заметно! — выплюнул он с дрожью в голосе. — Теперь тебя… от меня… спасет лишь чудо! Величайшее. Гребанное. Чудо!

— Серьезно?

— Серьезнее некуда!

— Напугал ежа голой задницей!

— Не задницей, — хрипло бросил Ян ей прямо в губы. А потом прижался к ней своим безумно горячим и твердым пахом. — Совсем не задницей!

— О-о-о! — только и смогла пискнуть Стася, ощущая себя безвольной куклой в его руках. Податливой и готовой на все ради него. На любые безумства.

Ян тем временем склонился к ее уху, больно прихватывая мочку зубами.

И произнес фразу, от которой Стасю окончательно покинули остатки разума:

— Ты кое-что задолжала мне женушка! За все. Эти. Бл*дские. Годы.

Глава 50

«Я помню! Каждое твое касание. Каждый жест. Поцелуй. Я помню…»

Утро следующего дня началось для Стаси… нет, не с будильника.

С рождением дочери она научилась спать очень чутко. И теперь даже сквозь сон почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. А следом ощутила себя… в кольце сильных рук — фактически пришпиленной к обнаженному и безбожно горячему мужскому телу. Стася испуганно распахнула веки и шумно выдохнула, напоровшись взглядом