сообщницу вычислили и к стенке приперли. Отвечать перед законом по всей строгости девчонка не хотела, и с радостью согласилась сотрудничать. Дело приобрело серьезный оборот, но благодаря отцу Илоны, широкой огласки оно все же не получило. В качестве свидетелей на суде появились даже некоторые мои коллеги. Те, кто лично видел, как эта сумасшедшая публично вешалась на меня и прохода не давала. Процесс я выиграл. Посадить ее не вышло — опять же, папашка подсуетился и раздобыл Илоне какую-то чудо-справочку, но… денежную компенсацию я у нее отсудил. Причем, довольно внушительную. Ну, как у нее? Платить по счетам дочурки наверняка пришлось ее отцу. Но это уже не мои проблемы. Деньги я получил и открыл на них свое дело. Занялся грузоперевозками. А спустя некоторое время, от одного из бывших коллег узнал, что Илона… нашла себе другую жертву. И в случае с новым объектом своего обожания действовала она уже куда наглее и опаснее. В какой-то момент ей совсем башню сорвало, и она напала на невесту того парня. Толи дом ее подожгла, толи саму девушку — неизвестно. Но бедняга потом ни один месяц в ожоговом центре провела. Восстанавливалась. Сама понимаешь, на этот раз без серьезного переполоха не обошлось. Выяснилось, что у Илоны и впрямь не все в порядке с головой. У нее вполне реальный диагноз — какое-то там расстройство личности. И болезнь ее прогрессировала из-за отсутствия лечения. А богатенькие родители… предпочитали этого не замечать. Все о имидже своем беспокоились. О мнении чужих людей. Наотрез отказывались признавать тот факт, что их кровиночка — опасная для общества психопатка. Насколько мне известно, Илона сейчас в столице нашей необъятной родины. На принудительном лечении. В психушку ее, наконец-то, упекли. Вот и все…

От услышанного Стася покрылась липким потом. Ее знобило, как в дичайшей лихорадке. Дыхание срывалось. Хаотичные беспокойные мысли путали сознание. Случайно подслушав сегодня откровения Яна с Сергеем Алексеевичем, она ощущала некий диссонанс в душе. Пазл в ее голове никак не складывался, и это порождало сомнения в словах Яна. Стася никак не могла поверить, что Илона — молодая, красивая, самоуверенная и богатая девушка, способная заполучить почти любого мужика, станет бегать за кем-либо, как… та собачонка. Что будет унижаться, лишь бы добиться своего. Это казалось Стасе чем-то… неправдоподобным. Нелогичным. Но теперь все встало на свои места. Теперь ее поведение выглядело даже закономерным. Только легче от этого не становилось. Лишь смятение и чувство полной дезориентации. Лишь обида на превратности судьбы и… злость на собственную глупость. Как? Как они допустили подобное?

Почему позволили какой-то психопатке играючи разрушить их жизни?

Стася до отрезвляющей боли прикусила щеку изнутри. Нужно было что-то ответить Яну. Хоть как-то прокомментировать услышанное. Но слова не шли. Настоящий ступор. Тем не менее, превозмогая себя, она тихо обронила:

— Я… я не знаю, что сказать…

Костров тихонько рассмеялся:

— Так ничего и не говори.

— Это все… ужасно! И несправедливо!

— Да, — выдал он глубоким грудным голосом. — Наверное.

Оба замолчали. Так, в напряженной тишине и прошел остаток пути.

Когда Ян припарковался у нужного подъезда, Стася направилась к Насте.

Но все попытки разбудить ее, растолкать и растормошить ни к чему не привели. Малышка спала очень крепко и ни на что не реагировала. Тогда Ян молча отодвинул Стасю в сторону и аккуратно подхватил Настюшу на руки.

— Держи ключи, — распорядился почти шепотом. — Запри машину и идем.

— Куда?

— До квартиры вас провожу. А кое-кого… возможно, даже до кроватки.

— Но…

— Не спорь. Я в любом случае собирался это сделать.

Глава 48

— Нагулялись, красавицы? — добродушно улыбалась Ульяна Семеновна, распахнув входную дверь через несколько секунд после звонка Стаси.

Но стоило ей увидеть Яна, держащего на руках спящую Настю, и ее добродушие сменилось озадаченностью. Стася поспешила объясниться:

— Нагулялись, Ульяна Семеновна. Так нагулялись, что разбудить ее не смогли. Но вы хоть немного отдохнули от нас. А то мне уже стыдно — спихнула на вас заботу о дочери. Знакомьтесь, кстати — это Ян. Он…

— Тот самый? — уточнила Ульяна Семеновна с излишней суровостью в голосе.

— Собственной персоной! — невозмутимо отозвался Костров. — Добрый вечер!

— Добрый, — наблюдая за ними внимательным зорким взором, она отступила в сторону, пропуская их внутрь. — Заходите скорее. Не стойте на пороге.

Чувствуя себя крайне странно и взбудораженно, Стася шепнула Яну:

— Проходи уже.

Ничего не ответив, он уверенно шагнул вперед. Скинул ботинки и уточнил:

— Что дальше? Куда нести твою принцессу?

— Сейчас прямо, а в конце коридора направо. Я… я покажу. Идем.

Наспех разувшись и неуклюже скинув пуховик, Стася повела Яна за собой.

Каждой клеточкой своего напряженного наэлектризованного тела она ощущала его присутствие за спиной. Чувствовала его взгляд, сканирующий ее, точно рентгеном. Слышала его тяжелые шаги и неровное дыхание.

Все это… действовало на нее странно. Слишком волнительно. Гипнотически. И самовнушение по типу «успокойся», «расслабься», «прекрати трястись» — облегчения не приносило. Наконец, они добрались до спальни. Хоть это и было непросто, но усилием воли Стася направила свои мысли в иное русло.

Заметив, что Ян изучает помещение в поисках Настиной кроватки, указала на большую двуспальную кровать, расположенную почти в центре комнаты.

— Клади ее сюда, — кивком головы она указала на нужную сторону. — Тут у Настюши нет своей кроватки. Поэтому мы спим с ней вместе. Вот здесь.

Остановив на Стасе задумчивый взгляд, Ян чуть заторможенно прокряхтел:

— Что ж… Ей можно позавидовать.

— М-м-м? — она недоуменно вскинула брови.

Тогда Костров горько усмехнулся:

— Делить с тобой кровать, сквозь сон ощущать тебя рядом было… кайфово.

Стася никак не ожидала услышать от него нечто подобное. Нечто, оживившее в памяти сотни таких ночей. Проведенных в его объятиях. На одной с ним подушке. Да, для нее это тоже было… настоящей зависимостью.

Ян тем временем аккуратно уложил Настюшу на кровать. Та пробормотала что-то невнятное, и снова засопела. Стася же, поспешила заняться делом.

Склонившись над дочерью, она осторожно избавила ее от верхней одежды.

Поправила ей подушку, укрыла одеялом и запечатлела на лбу малышки пламенный поцелуй. И пусть саму ее сейчас штормило от внутренних противоречий, ей она желала лишь крепкого сна, счастья и спокойствия.

— Ты прекрасная мать, — проник в сознание вкрадчивый шепот Кострова.

Оказывается, он очень пристально наблюдал за ее действиями.

— Правда так думаешь?

— Я не думаю. Я это вижу.

— Спасибо! — неожиданно смутилась Стася. — Бывает сложно, но я стараюсь. Сильно стараюсь. Из тебя, кстати, тоже получился бы прекрасный отец!

Ее слова произвели на него неожиданный эффект. Ян прямо