на наблюдающего за ней Яна. Воспоминания о прошедшей ночи обрушились на нее многотонной лавиной. Проявились лихорадочным блеском глаз и румянцем на щеках.

Притворяться спящей не имело смысла. А потому, набравшись смелости Стася посмотрела Яну в глаза и прокаркала сильно осипшим голосом:

— До… доброе утро!

Он молча кивнул, оставаясь предельно серьезным и собранным. Ни намека на улыбку. Нежно мазнув костяшкой пальца по ее щеке, Ян поинтересовался:

— Как ты себя чувствуешь?

Стася осторожно закопошилась в его объятиях, прислушиваясь к сигналам своего организма. И мучительно зашипела ощущая себя так, будто по ней асфальтоукладчиком пару раз проехались. С непривычки в теле ныла каждая мышца. Каждая косточка. Низ живота тоже призывно ныл. Между ног все пульсировало и саднило. А кожа на шее, животе и груди горела огнем.

Да, с точки зрения физической нагрузки ночка у них с Яном выдалась адская.

Оба они… будто обезумели, прикоснувшись друг к другу после такой долгой разлуки. Оба словно… в одночасье рассудка лишились. С головой нырнули в омут похоти и страсти. Как одержимые, пытались насытиться близостью друг друга, но… насыщение все не приходило. Ни после первого раза, ни после пятого. Уставшие, измотанные своими игрищами, они шли в душ, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок, но… уставали там еще сильнее.

Перерыв пятнадцать-двадцать минут, и снова в бой. И снова жажда. И снова голод. И снова возбуждение, затмевающее разум. Они не спали почти всю ночь. Окончательно вырубились от усталости лишь за пару часов до рассвета. К тому моменту в крохотной однушке не осталось ни уголка, в котором Ян не поимел бы ее. Впрочем, она сама его поощряла. Сама отдавалась, как в последний раз и извивалась на нем… под ним… как мартовская кошка. Прекрасно понимала, что эта ночь — возможно, последний подарок судьбы для них обоих. Ведь утром их ждал важный разговор, по итогу которого могло случиться что угодно. Вот ей и хотелось забыться. Насладиться моментом, и… хоть раз не думать о последствиях. Да и длительное сексуальное воздержание делало свое дело. Стася кончала так часто, что со счета сбилась. Но теперь отголоски бурной ночи давали о себе знать. Глупо улыбнувшись Яну, который по-прежнему внимательно наблюдал за ней и ждал ответа на свой вопрос, она резюмировала:

— Сносно. Жить буду. А вот ходьба под большим вопросом.

Ян скептически изогнул бровь, на что Стася пояснила:

— Ну… если только в раскорячку. И боком. Как крабик.

Очевидно, представив эту картину, Ян громко загоготал.

А потом, запечатлев на ее губах быстрый поцелуй, заявил:

— В таком случае, я буду носить тебя на руках!

Подтверждая свои намерения, он поднялся с дивана и шустро подхватил Стасю на руки. После чего отнес ее в ванную комнату. На этот раз в душе они просто мылись. Тщательно. Долго. До скрипа надраивая друг друга мочалками и болтая о всякой ерунде. Как в старые-добрые времена.

До всей этой… разрушительной боли. Но каждый был предельно осторожен и выбирал слова, дабы ненароком не пошатнуть эту хрупкую идиллию.

Затем они направились на кухню и принялись вместе готовить завтрак.

Тогда-то Ян и активировал бомбу замедленного действия.

По сути, ничего сверхъестественного он не сделал.

Просто спросил:

— Так, о чем ты хотела со мной поговорить?

— М-м-м? — Стася чуть не поперхнулась от неожиданности.

— Вчера, — настаивал Ян. — Ты твердила, что это очень важно.

— Да, — отложив столовые приборы, она промокнула рот салфеткой. — Только дай мне минуту, собраться с мыслями, хорошо?

Ян кивнул, а Стася, ощущая себя струной, натянутой до предела, медленно поднялась из-за стола. Дрожащими руками схватила тарелку с недоеденным завтраком и поставила ее в раковину, забыв даже смахнуть остатки пищи в мусорное ведро. Заметив ее состояние, завтракать закончил и Ян. Настороженно нахмурившись, он приблизился к ней на расстояние вытянутой руки. Прожигая до безумия странным взглядом, глухо велел:

— Говори. Я слушаю.

В голове грохотало:

«Давай, же! Это так просто! Скажи ему, что он… отец Насти!»

Но неисправимая трусиха в ней легких путей не искала

Скрестив руки на груди, Стася начала издалека:

— Вчера ты сказал, что я задолжала тебе кое-что. И это правда. Я задолжала тебе… как минимум, извинения. Не смотри на меня так, как будто впервые увидел! Я серьезно, Ян! Та наша ссора перед командировкой… те слова, которые я тебе сказала — это было очень жестоко с моей стороны. Теперь, более зрелым и взрослым умом я это понимаю. Но тогда… я была юной, глупой и эгоистичной. Да, я любила тебя больше жизни, но… понятия не имела, как отношения строить. Семью. Мы пытались, но опыта не хватало. Действовали наугад, как котята слепые. Мне казалось раньше, что главное в семье — это дети. Они — продолжение рода. Без них семья — не семья. Так… жалкое подобие. И когда у нас возникли сложности с зачатием, я жутко испугалась. Ведь если я в молодом возрасте забеременеть не могу, то что же будет, когда я стану старше? Врач, которого я так тщательно выбирала по отзывам в интернете… всецело поддерживала меня в этом вопросе. Твердила: не затягивай, торопись, время тикает даже у молодых, с каждым годом шансов остается все меньше, мужья уходят от пустышек, останешься одна. И я всецело доверилась ей. Не тебе… а ей! И проклинаю себя за это! Сейчас мне сложно запудрить мозги, но тогда… Я не замечала, как сильно она манипулировала мной, создавая видимость наших дружеских отношений. И те слова, которые я в отчаянии сказала тебе — были ее словами. Не моими! Я так не чувствовала. Я так… не хотела. Да, я повторила их! Но я… никогда не сделала бы ничего подобного. Тем более, без твоего согласия! Я не предала бы тебя! Не поступила бы так подло! Прости меня… если сможешь!

— Стася, прекра…

— Ш-ш-ш! — она прижала дрожащие пальцы к его губам, вынуждая замолчать. — Это еще не все. Не самое страшное. Я… я украла у тебя кое-что очень-очень важное. Время. Мгновения. Моменты, которые никогда уже не наверстать. До недавнего времени я была уверена, что поступаю правильно. Что ты это заслужил. Но… я ошибалась. И ты должен узнать правду, даже если потом… возненавидишь меня всем сердцем. Я пойму. Честно, пойму.

— А вот я уже ни черта не понимаю! — настороженно протянул Ян.

Тяжело вздохнув, Стася отошла в другой конец кухни. Развернулась.

Собравшись с духом, игнорируя свой дико ревущий пульс, произнесла:

— Ты несколько раз спрашивал меня, почему я назвала свою дочь именно