– Мэри, сколько раз тебе говорить – не трогай мои вещи! – заметив, что я читаю ее рукописи, взревела Эмили. До этого она никогда не кричала на меня.

– Прости, но что мне делать, если ты ничего не рассказываешь? Раньше между нами не было секретов.

– Ты еще слишком маленькая для этого.

– Ничего я не маленькая!

– В тот вечер мы сильно поругались. Около часа просидели в молчании, пока оно не начало давить нам на уши. Первой сдалась Эмили. Она села передо мной на корточки и посмотрела таким взглядом, что ее невозможно было не простить.

– Тебе интересно, что я узнала про театр? – осторожно спросила Эмили, улыбаясь с горечью. Думаю, она надеялась услышать из моих уст твердое «нет».

– Да, хочу, – вместо этого сказала я тоном маленького генерала.

– Хорошо, тогда пойдем в комнату, и я тебе все-все расскажу. Только обещай пока никому ничего не говорить. Ни своим родителям, ни моим. Даже Тео не говори.

– Мы с ним не общаемся, – сказала я, пожав плечами.

– А в детстве играли вместе, – вспомнила Эмили. – Все, стали старше? Дружба врозь?

– Пожалуй.

– А потом мы прошли в комнату Эмили, и она рассказала, что ее теория подтвердилась. С середины марта 1964 года сестра уже готовила сенсационную статью для «Дейли мейл». Она собиралась произвести фурор на заключительном заседании, опубликовав новость о существовании шестнадцатого грабителя в вечернем выпуске. «Скелет» материала у нее уже был, но вот имени преступника она до сих пор не знала. Сначала Эмили казалось, что участником ограбления был сам директор «Кассандры» – Чарльз Бейл. Но спустя время нашлись неопровержимые доказательства его невиновности – вечером 7 августа его видели в лондонском пабе. Бармен рассказал Эмили, что мужчина выпил очень много виски. Примерно в двенадцать ночи его в неадекватном состоянии посадили в такси. Бармен лично его заказал до дома Чарльза. Эмили нашла и водителя, который был за рулем машины. Он подтвердил, что довез мужчину до самого дома.

– Он был жутко пьян, когда выходил из машины. Чуть не снес мне зеркала дальнего вида. Такое невозможно забыть! – сказал водитель такси сестре.

– Поэтому Эмили склонялась к тому, что кто-то из труппы совершил преступление. Актеры вообще ненормальные. Вы знали об этом, Сара?

Я отрицательно замотала головой.

– Не зря говорят, что они служат театру. Это отнюдь не фигура речи, не придание претенциозности и значимости актерской профессии. Они ведь и правда готовы отдать жизнь за место, которое принимает их талант, своенравный характер и манерность. Нет ни одного адекватного актера!

– Может быть, так и есть, – тише, чем собиралась, ответила я. Перед глазами сразу появился образ Тома Харта – он явно был помешан на «GRIM».

– Потом Эмили сказала, что ждет в гости Кристофера. Я поняла ее намек, и, обнявшись, мы расстались у дверей ее квартиры. Но, перед тем как уйти, я еще раз зашла на кухню и достала тетрадь Эмили с верхней полки шкафчика, куда она убрала ее, отчитав меня за чрезмерное любопытство. Сестра в этот момент была в ванной, поэтому не видела, что я снова взяла в руки ее «разработки». Когда Эмили зашла на кухню, я с перепугу засунула тетрадь под скатерть стола – не успела вернуть ее на место. Эмили ничего не узнала, а потом к ней пришел Кристофер и…

Мэри замолчала. Ее руки, которые до сих пор были в моих, задрожали.

– Мэри, – тихо произнесла я, чувствуя себя мерзкой. Это из-за меня она плакала. Из-за моей просьбы вспомнила то, что хотела бы навсегда забыть. – Простите меня, Мэри.

– Нет, ничего, – женщина высвободила ладони и достала из кармана халата белый платок. Смахнув со щек слезы, она сказала: – Не было и дня, чтобы я не вспоминала эту историю и не плакала, поэтому вашей вины здесь нет, Сара. Наоборот, я сильно благодарна, что могу вам исповедаться. Жить с тайнами на сердце порой бывает невыносимо сложно. Поэтому я рада, что вы пришли сегодня и с такой заинтересованностью слушаете рассказы бедной старушки, которая всю жизнь просуществовала с мыслями о совершенных грехах.

– Вы не правы, Мэри. Не нужно себя винить. Вы ни в чем не виноваты.

– Дослушайте до конца, Сара. А потом уже решите – виновата я или нет, – с глубокой печалью в голосе произнесла женщина. – За пару дней до вынесения бандитам приговора Кристофер пришел в полицию на Грейсчерч и сказал, что он – шестнадцатый грабитель «того самого поезда». Я точно знаю, Эмили не считала его грабителем, хотя позже я узнала, что у Кристофера не было алиби. Никто не знал, где он был в ночь на 8 августа. Отец, то бишь Чарльз Бейл, не мог подтвердить, что видел его в доме, где они проживали. Тот спал в пьяном дурмане и мог не слышать, как его сын уехал. Соседи говорили, что ночью шумела машина. Это Кристофер на ней поехал в Букингемшир.

– Он сдался полиции на следующий день после вашего визита к Эмили? Сразу после того, как увидел на кухонном столе тетрадь?

Мэри, прикрыв веки, кивнула. Когда она подняла их, в уголках ее глаз скопились слезы.

– Думаю, он прочитал все.

– Его арестовали?

– Да, но об этом я узнала примерно тридцать лет назад, от нового знакомого мужа – каталонца, который родился и вырос в Англии, сеньора Гомеса. С Эмили после того случая на кухне я больше не встречалась. Она не поднимала трубку домашнего телефона, не открывала дверь. Я каждый день приходила к ней после уроков и по три или четыре часа сидела на ступенях. Но это ни к чему не привело. С работы в кафе Эмили уволилась, в редакцию меня не пускали. В начале апреля 64-го я потеряла Эмили в первый раз, во второй – когда узнала, что ее убили. Буквально через две недели после случая с тетрадью.

По щеке Мэри скатилась слеза. Она упала ей на руки, но женщина этого не заметила. Она лишь глубоко вздохнула и продолжила рассказывать о прошлом.

– Так вот, я говорила о новом друге мужа, с которым тот познакомился тридцать лет назад, в конце 80-х. Сеньор Гомес, как и Тео, коллекционировал книги по истории. Старый человек, уже на пенсии. И как-то раз, во время ужина, на котором мы втроем собрались у нас в доме, Гомес начал рассказывать о своей жизни и дошел до удивительного случая, произошедшего с ним «очень много лет назад». Он начал говорить про него, когда Тео ушел на кухню, чтобы посмотреть, не подгорает ли утка в духовке.

– Мэри, я хочу вам кое-что рассказать, – заявил сеньор Гомес тоном настоящего кабальеро. – Помните Великое ограбление поезда? Август 1963 года.

– Помню, – сипло ответила я, неосознанно сжав в руке вилку.

– Так вот, представляете, когда я работал сторожем в полиции на улице Грейсчерч, к нам заявился неказистый паренек и сказал, что он – участник этого ограбления, – сказал мужчина и засмеялся, будто бы только что продекларировал анекдот.

– Да что вы? – Я хохотнула, а мои органы скрутились морским узлом. – Только не рассказывайте об этом Теодору.