Любовь – это не про внешнюю красоту. Любовь – это про силу духа, характер, привычки.

Афиша театра «GRIM» со слоганом «Премьера!» висела на станции метро «Чаринг-Кросс» как призыв бросить все дела и бежать в кассу за билетами. Минут десять я прожигала ее взглядом, пока меня не толкнул мужчина. Толчок оказался сильным – я потеряла опору под ногами и чуть не упала. Но все обошлось. Вовремя вынырнув из собственных мыслей, я лишь покачнулась и злобно посмотрела на виновника, который летел на всех парах в закрывающиеся двери поезда.

– Мог бы и извиниться, – буркнула я себе под нос, снова переводя взгляд на афишу.

Премьерная постановка по дневниковым записям Франца Кафки должна была состояться через три недели – 6 июня. Афишу сделали из индивидуальных фотографий загримированных актеров – Барон, Циркач, Ирландец, Том и близнецы надели черные костюмы в стиле конца ХIХ века и пристально смотрели в камеру, как Кафка на фотопортретах. Бесстрастные лица, бледность кожи, едва виднеющиеся черно-красные маски на шеях…

Я поежилась и пошла к выходу из метро. На улице моросил дождь. Я достала из рюкзака зонт и медленно побрела по улице. В час мы договорились встретиться с Джейн в нашем любимом кафе недалеко от Трафальгарской площади. У подруги была важная «не телефонная» новость. А поскольку моя пунктуальность всегда била мировые рекорды, я оказалась на месте за полчаса до назначенного времени.

Зайдя в кафе, я заметила в стойке для зонтов знакомый атрибут – зонт-трость с посеребренной ручкой. Точь-в-точь как у Тома.

Подавив внутреннюю панику, я, как ни в чем не бывало, прошла к свободному столику у окна и, делая вид, что отряхиваюсь перед тем, как сесть, начала рассматривать посетителей кафе. Позади сидела молодая брюнетка, разговаривая по телефону, впереди – молодая парочка, воркующая на незнакомом языке; чуть дальше я заметила двух бабушек: они ели заварные пирожные и запивали их черным чаем. Тома среди посетителей не оказалось.

«Совсем дурочка – ты живешь в дождливом городе Европы. Тут зонты у всех одинаковые, без изысков», – подумала я, ругая себя.

Когда я присела за маленький квадратный стол, ко мне подошел молодой официант в белой рубашке и черном переднике. Вежливо улыбнувшись, он протянул кожаное меню коричневого цвета.

– Сделаете заказ сейчас или подойти позже? – поинтересовался юноша.

– Капучино, пожалуйста. Без сахара и добавок. Сверху немного молотой корицы, – ответила я, уже зная, о чем будут спрашивать. Годы работы в кофейне научили предугадывать слова официантов и бариста. – Меню можете оставить.

– Хорошо, как скажете. – Парень записал заказ и, лавируя между столиков, ушел к бару.

В который раз я подумала, как сильно люблю это кафе. Мне нравилась его неординарность, демократичные цены и своеобразный контингент – здесь можно было встретить первую модницу Лондона, бедного уличного музыканта, директора крупной компании или туристов. Забегаловка, в которой сочетались традиции и вкус старой Англии. Я часто приезжала сюда после пар в студенчестве. Садилась за самый дальний столик и, уткнувшись в книгу, могла просидеть в одном положении несколько часов. В то время я зачитывалась романами Дафны ДюМорье, Дианы Сеттерфилд, а потом меня потянуло в Азию. Я открыла для себя миры японского писателя Харуки Мураками. Его романы стали моим домом и пристанищем на долгие годы.

– Мураками любят люди с особой душевной организацией, – однажды сказал мне продавец в книжном. Но я поняла смысл его слов чуть позже.

Харуки Мураками любили одинокие мечтатели и романтики. А я всегда относилась к их числу. Несмотря на успехи в журналистике, боевой дух и отношения с Джеймсом, была такой же одинокой, как и люди, которые жили на страницах романов японского писателя.

Меня настоящую не знал никто. Никто не мог считывать с моего лица настроение. Никто не понимал, мне на самом деле весело или я только притворяюсь. Мне было комфортнее скрываться от людей, чем показывать им истинную себя.

Разве можем мы с уверенностью утверждать, что знаем друзей, знакомых? Да даже родителей? Нет. Кто-то из великих людей сказал, что чужая душа – потемки. Но на самом деле нет, не потемки – гораздо страшнее. Мрак.

– Ваш кофе, – сказал официант. Парень опустил с подноса на стол небольшую белую чашку.

– Спасибо, – улыбнулась я.

Джейн должна была прийти не раньше чем через десять минут. Вздохнув, я повернулась к окну и начала рассматривать пешеходов, которые напоминали безутешных муравьев.

– Ну, ты определилась, что будешь заказывать? – послышался знакомый голос за спиной. Мужской тембр с нотками юношеского максимализма.

– Не знаю, – загнусила девушка. – Хочу мороженое, но из-за него испортится фигура.

– Заказывай, тут вкусное и совсем не калорийное мороженое.

– Не знаю, – протянула его спутница. Зашелестели страницы.

Я посмотрела на руки – они дрожали. Сжав кулаки, я глубоко вздохнула и медленно повернула голову вбок, чтобы краем глаза увидеть человека, который так воодушевленно сюсюкался с девушкой.

Клетчатая рубашка, слегка уложенные волосы, высокий рост, который бросается в глаза даже тогда, когда человек сидит. Джеймс не видел меня – он сидел ко мне спиной, глядя на свою спутницу. Она напоминала милашку из американских сериалов: маленький отросточек моей конкурентки студенческих лет – Кэтти Белл. Только на несколько лет моложе.

Оставив на столе деньги за капучино, я закинула за спину рюкзак и быстрым шагом направилась к выходу. Открыв дверь, я неосознанно посмотрела на подставку для зонтов, которая несколько минут назад так воодушевила надеждой, что я сейчас встречусь с Томом. Как же я могла забыть. У Джеймса был черный зонт-трость с серебряной ручкой.

Я покинула любимое кафе, даже не притронувшись к капучино. А на улице у дверей столкнулась с Джейн.

– Ты куда это направилась? – удивленно спросила подруга и окинула меня настороженным взглядом.

– Давай посидим в другом месте.

– Зачем? Это же наше любимое заведение. Тут такой капучино – просто кайф.

– Давай в другом.

– Сара, что случилось? Ты странная и встревоженная.

Я молчала, не смея поднять взгляд на Джейн. Дождь уже закончился, и тишину, которая повисла между нами в шумном мегаполисе, как крыса на веревке, нарушали только проезжающие мимо машины. Они щедро разбрызгивали лужи в разные стороны. А еще отовсюду слышался гул незнакомых голосов. У меня вдруг заложило уши.

– Хорошо, на углу Трафальгарской есть милое местечко. Пойдем?

– Да.

– А теперь рассказывай, – сказала Джейн после того, как мы устроились за столиком в дальнем углу кофейни и заказали по капучино.

– Я увидела Джеймса с другой девушкой, – сипло произнесла я, не до конца веря словам. Мозг отторгал словосочетание «Джеймс» и «другая девушка» – настолько нереальным оно казалось.