Поток красноречия был, казалось, неиссякаем, а главное, крастол, толкающий эту речугу, периодически оборачивался к сидящим с ним за столом союзникам, и те, кто совсем недавно отчаянно сопротивлялся необходимости использования мирного варианта, сейчас с готовностью кивали, а то и сами начинали активно говорить, поддерживая торговца. Прямо редкостное, невероятное единение военных и капитала разных планет и народов. Правда, если поддерживать крастола начинали вслух, главный ушевтиратель прерывал их незамедлительно, хотя и очень мягко, – явно опасался, что человек воспримет происходящее как давление на себя, любимого. В общем, атака, проводимая по всем правилам дипломатии, и кто сказал, что дипломатия – это не война?

Ковалёв молчал. Дело было даже не в том, что ему было интересно, какие ещё аргументы приведёт крастол. Да и то сказать, уже примерно с пятой минуты аргументы пошли по второму, а затем и по третьему кругу. Другими словами, с другими интонациями, но, если отбросить словесную шелуху, всё равно те же самые. Ещё менее ему были интересны комплименты, которые буквально источал торговец. Будто патоку лил. Только адмирал хорошо помнил, что у патоки с дерьмом есть как минимум две общие черты. И то и другое – вязкая субстанция, в которой можно застрять, как в болоте, плюс на обе эти субстанции с удовольствием слетаются мухи, так что относиться к ним надо с осторожностью. В общем, Ковалёв привычно уже пропускал высокие слова и изящные обороты мимо ушей, аккуратно выдерживая паузу.

Впрочем, паузу надо не только выдержать, но и не передержать – иначе, как говаривал один умник, можно начинать кричать «Не верю!». Почувствовав, что темп напора крастола начал потихоньку ослабевать, то ли оттого, что торговец разуверился в своих силах, то ли просто потому, что у него горло устало, адмирал вздохнул и негромко, но так, что слышали все, сказал:

– Я соглашусь с мнением большинства.

Крастол, который заткнулся в самом начале фразы, выглядел одновременно опешившим и удовлетворённым, причём обе эмоции были вполне оправданы. Опешил из-за того, что, наверное, уже потерял надежду убедить имперца, упёртого и заторможенного настолько, что выгода ситуации до него уже не доходит. А удовлетворённым потому, что всё же добился своего. Ну и хрен с ним, пусть думает что хочет, с внезапным раздражением решил адмирал и тут же подумал, что, возможно, неправильно оценил эмоции оппонента. Всё же тот был не человек… Хотя какая разница? Пускай думают что хотят, главное, чтобы они считали, что не он подвёл их к решению, а они его убедили. Теперь, если что-то пойдёт не так, вина окажется в первую очередь на них, ведь это они настояли на принятии решения. Человек лишь позволил себя уговорить. Если же начнутся проблемы, то адмиралам союзников придётся просто для того, чтобы сохранить своё положение в обществе, цепляться за способного защитить их одним своим авторитетом имперца. А если всё пройдёт как надо, то пусть наслаждаются триумфом, укрепляют своё положение в обществе и вместе со своими государствами оказываются при этом ещё сильнее привязаны к империи. Ведь силы их не так уж и велики, а теперь придётся распылять их на ещё большем расстоянии. И что тогда? Или позади них будет глыбиться империя, с которой побоятся связываться те, кого не будет устраивать усиление этой четвёрки, или рано или поздно будет куча проблем. В том же, что желающие поживиться за чужой счёт найдутся, Ковалёв ни на миг не сомневался. Скачкообразный рост территории без предварительной подготовки плох тем, что его сложнее оборонять. А ведь занять планеты мало, их надо ещё удержать, для этого надо больше кораблей, которых нет, и, желательно, лучшее качество двигателей, которых тоже нет. Так что будете вы, господа, достаточно долго привязаны к империи и сами начнёте гнобить любого, кто рискнёт с этой империей задираться. Потом, разумеется, вы поднакопите сил и у вас появятся собственные интересы, но потом – это потом, а пока что будет обеспечена стабильность границ, и это было главным.

Дальше разбирались, кому какая планета достанется. С этим, правда, справились быстро. То ли на радостях, что смогли уговорить командующего, то ли опасаясь, что тот передумает, союзники всего за десять минут всё распределили. Ковалёв, честно говоря, опасался, что они снова будут трепаться, трепаться и трепаться. Это, кстати, у любой расы получается неплохо, ибо болтать – не мешки ворочать. Однако же сработали шустро. Ну и ладно, ну и замечательно, хоть геморрою с их разборками меньше. Ковалёву совсем не хотелось ещё два часа слушать ругань или снова делить за них шкуру не убитого пока медведя, неизбежно наживая себе врагов.

Вообще, похоже, союзники после совместно проведённого сражения быстро учились работать командой. Хорошо это или плохо, сказать пока что трудно – с одной стороны, проблем стало ощутимо меньше, но к чему это приведёт в будущем? Объединившись, они могут решить, что могут ставить условия империи, а это – опять война и кровь. Впрочем, при любых раскладах возможные осложнения были делом далёкого будущего, а Ковалёв предпочитал решать проблемы по мере их поступления. Пока же, и это союзники отлично понимали, в случае неповиновения имперский флот в два счёта просветит их всех по вопросам нетрадиционного секса в походно-полевых условиях. И в том, что активной стороной в этом малоприятном процессе будет именно империя, сомнений тоже не было ни у кого.

После того как высокие договаривающиеся стороны пришли к согласию и отбыли на свои корабли, Ковалёв устало перевёл дух. Эта встреча вымотала его сильнее, чем какое-нибудь средней паршивости сражение. Хорошо ещё, что в последний момент вспомнил о пленных и приказал обеспечить им безопасность, а то союзники, как ему успели доложить, намерены были всех адеров на планете вырезать подчистую. Не то чтобы адмирала волновала их судьба, но если уж начали играть в мирное урегулирование, стоило делать это максимально честно. Верность слову часто в перспективе выгоднее, чем любой, самый многообещающий обман, – слишком многое в этом мире держится на доверии. И хотя сам Ковалёв после ловушки, в которой едва не погиб на пару с Дайяной, особой любви к ящерам не испытывал, но слово был намерен держать. А что было… Ну, у спецслужб, тем более при проведении такого рода акций, свои представления об этике.

Немного отдохнув, адмирал приказал привести к нему пленного адера. Исполнено это было практически мгновенно, благо держали того в достаточно комфортных условиях, выделив не камеру в трюме, а отдельную матросскую каюту, разве что заперев её и поставив охрану. После того как ящера привели, Ковалёв отпустил конвой и предложил адеру присаживаться. Человеческие стулья были не очень удобны для хвостатой рептилии, но здесь были специально для не менее хвостатых опелов принесённые табуреты, и адер разместился вполне комфортно. Вся его поза выражала внимание, ящер неотрывно глядел на Ковалёва вытянутыми жёлтыми глазами, периодически задёргивающимися, как шторкой, полупрозрачной белёсой плёнкой. И начался, собственно, деловой разговор, решающий, по сути, расклады будущего мира.

– Ну что же, – адмирал, удобно устроившись в кресле, с лёгкой усмешкой посмотрел на собеседника, – мне удалось убедить остальных в возможности мирного решения вопроса. Если окончательно договоримся с вами, то обойдёмся малой кровью.