– Буду звонить тебе каждый день. Если нужно, позвонишь сама. Деньги – на дорогу, еду и гостиницу. Жилье ищи простое, без наворотов, пусть лучше часть денег останется. И еще – кто такой Чопик?

– Во дворе у нас пес жил – ну, в доме… Дом продали, его там оставили. Тетя Наташа сказала, чтобы его с собой не брали, у нее своя собака есть. Он сдох через неделю. Не пил, не ел, скулил все время. У нас всю жизнь были Чопики – еще у деда моего был, только рыжий, а наш серый. Больше с такой кличкой ни у кого собаки не было. Шарики, Тузики, Бобики – а Чопик один на весь город.

– Ясно. Сегодня сможешь уехать?

– Да.

– Счастливо тебе.

– Спасибо вам.

Галка побрела к дому, сжимая в руке ошейник.

Через три дня я пришла на море опять, прямо с автовокзала. Выпила несколько глотков соленой воды, позвала моряну – тихо, одними губами. Потом размахнулась и зашвырнула в море маленький плоский ключ. Он блеснул в воздухе и канул – только взметнулся крохотный бурунчик да круги пошли по воде. Вот и все – как не бывало.

– Видишь, я все сделала, что обещала. Вот тебе ключ. Захочешь – придешь к ним в гости.

– Вижу. Да не нужен мне ключ, я к ним и так могу прийти – во сне…

– Я пошутила. Они собаку хотят завести, Чопика.

– И хорошо. Кличка нам к дому.

– Ну так что – по рукам, что ли?

– По рукам.

Я присела на корточки в прибое, поднесла руку к воде – и мелкая прибрежная зыбь шлепнула меня по ладони.

– Теперь девкам твоим всю жизнь на воде везти будет. Рыбу ли ловить, другое ли что. А утонуть – не утонут, даже с камнем на шее.

– Спасибо.

– А это тебе. Носи на счастье.

Очередная волна отхлынула от берега, и на мелкой гальке заблестело серебро. Небольшой изящный браслет – змея, кусающая собственный хвост. Рисунок чешуи скупо намечен чернью, глаза – маленькие прозрачные камешки, неожиданно ярко блеснувшие под вечерним осенним солнцем. Красивая вещь явно старой работы. Мокрый, гладкий, холодный, он пришелся на левое запястье так, словно был сделан для меня. Змея, вцепившаяся в свой хвост, олицетворение всепожирающего времени… Мое время тоже истекает. Интересно, хотела моряна меня порадовать или зло пошутила?

– Нравится?

– Спасибо. Очень красиво. А что это значит?

– А кто его знает. Красиво, да. Носи. И заходи иногда.

Никогда в жизни не было так тяжело набрать телефонный номер. Кому нужны чужие дети и чужие беды? Но отступать некуда.

– Слушаю.

– Здравствуйте, это Ольга Андреевна. Помните, вы были у меня на приеме.

– Помню.

– Вы сказали, что я могу позвонить вам, если будут проблемы.

– Да.

– Мне скоро придется уехать – далеко и надолго. Еще сама не знаю, когда вернусь. Дочери остаются совсем одни. Можете при необходимости подстраховать? Чтобы они не попали в детдом, если я вдруг не вернусь. У нас здесь никого нет. И вообще нет.

Пауза.

– Что значит «подстраховать»?

– При необходимости оформить попечительство. Старшей шестнадцатый год, после восемнадцати она сама станет опекуном сестры. У них есть на что жить. Просто нужен взрослый человек – посоветоваться в сложной ситуации. И для проформы.

Еще более длинная пауза.

– Жилье у них есть?

– Съемная квартира.

– Мне нужно подумать. Дело в том, что я сейчас тоже… в командировке. Длительной. Я перезвоню.

Он перезвонил вечером, до которого я едва дожила.

– Ольга Андреевна, я подумал и решил. Я согласен.

– Спасибо вам. – Я не смогла придумать ничего другого.

– О жилье. Моя квартира стоит пустая. Можете въезжать, ключи вам принесут на днях. Только платите за коммунальные и собирайте квитанции. Я буду приезжать раз в несколько месяцев на некоторое время. Точнее пока сказать не могу. Когда вы уезжаете?

– Примерно через неделю.

– Значит, мы не увидимся. – Он помолчал несколько секунд. – За дочерей не переживайте, все будет хорошо. Счастливо вам.

Он сбросил вызов, не дав ничего сказать в ответ, а я так и осталась сидеть с телефоном в руке, оглушенная невероятной удачей.

Ключи принес молодой человек с незапоминающейся наружностью и цепким взглядом.

– Игорь Сергеевич передал для вас ключи. Можно ваш паспорт?

Он придирчиво изучил паспорт, взглядывая то на меня, то на фотографию.

– Вот ключи. Напишите расписку.

Я поставила подпись, ее расшифровку, дату – и по многолетней привычке шлепнула снизу печать. Он едва заметно улыбнулся.

– Расписку Игорю Сергеевичу передадут. Можете въезжать. До свиданья.

Квартира оказалось огромной. Три большие комнаты, лоджия, просторная кухня. Именно таким мы с Генкой видели наше будущее жилье в том самом доме. И ни мне, ни ему, похоже, не суждено в нем жить.

В душе прочно угнездилась тупая боль, но суета переезда не давала на нее отвлекаться. Подтянутый охранник на первом этаже потребовал у меня паспорт, сверил его с какой-то бумажкой, кивнул – и больше вопросов не задавал. Когда наши вещи расползлись по местам, меня от усталости не держали ноги. Дашка повела Макса гулять и осваивать новую территорию, Катька увязалась за ними, дав честное-пречестное слово, что вернется через полчаса. А я достала из сумки кораблик без мачт, поставила его на подоконник, замаскировала занавеской и с горечью подумала, что все наше имущество – это коробки с книгами, посуда, постели и одежда. Правда, в той же сумке лежала стопка пластиковых карт на Дашкино имя и ключ от ячейки с золотом… Но что останется от этого к тому времени, когда она сама начнет зарабатывать? Нечего рассчитывать. «Делай что должно, пусть будет, что будет».

В двери зацарапался ключ, и я засыпала пельмени в кипяток.

– Мам, а тут во дворе такая рыжая такса! Зовут Рой, они с Максом уже подружились! Только он карликовый. А можно будет в наш прежний двор ходить, с Арминкой играть?

– Можно, конечно.

– А Рой – это потому, что он роет?

– Кать, таксы все роют, это же норные собаки. А Рой – просто Рой.

– А он не Рой вовсе, он Роймунд фон… фон дер… забыла, очень длинное имя какое-то. Это потому что он очень-очень породистый, Славка хвастался!

– Славка – это его хозяин?

– Да, а можно, он к нам придет?

– Не сейчас, нам надо вещи разобрать, уборку сделать. Даш, тебе с маслом или со сметаной?

– Со сметаной.