Не до конца понимая, что она делает, Вика кинулась бежать вверх по лестнице, Что угодно, лишь бы не стоять столбом на месте, дожидаться его появления! Тело болело от перенапряжения, девушка задыхалась, но по ступенькам взлетела, как птица, за какую-то секунду.

Пол второго этажа был залит какой-то гадостью, повсюду валялись осколки, и еще… еще что-то темное, бесформенное, недавно находившееся… в банках! Вика не стала ко всему этому присматриваться. Не из-за недостатка времени, просто она не хотела, чтобы эти «образы» ей потом в ночных кошмарах являлись!

Она обернулась, увидела возле лестницы небольшой рычаг и повернула его. Действие ее было инстинктивным: в памяти всплыли слова Оли о какой-то ловушке. С первого этажа послышался голос Петра:

– Думаешь, спряталась, гадина?! Спряталась?! Больше ты никуда от меня не денешься!

Он начал быстро подниматься по лестнице, и… Щелчок – и свист лезвий, разрезающих воздух! Тошнотворный звук – металл пронзил живую плоть. Крик… И – никакого движения там, внизу.

Вика обессиленно опустилась на пол. У нее не было уверенности, что все уже закончилось, что Петр, даже раненный, не доползет сюда. Пусть будет так! Она сделала все, что могла, и если этот безумный старик добьется своего, хотя бы девочка Оля спасется!

Девушка прикрыла глаза… Открыла она их, лишь почувствовав, что ее кто-то обнимает. Не хватает, а именно обнимает – решительно и нежно одновременно, словно желая защитить ее от этого ужаса.

Как ни странно, она узнала это прикосновение еще до того, как разглядела лицо мужчины…

– Марк?..

– Спокойно. Все кончено.

– Небось жалеешь, что вообще в Россию приехал? – ворчливо поинтересовалась Рина.

Марк к подобной манере общения с ее стороны уже привык. Этот тон не означает, что она действительно чем-то недовольна, просто по-другому она, похоже, в принципе общаться не умеет. Что ж, можно и потерпеть – ради результата.

– Нисколько. Если бы я согласился на какое-то другое задание, это было бы более спокойным делом. Но… это опыт. А я опыт очень ценю, его не купишь ни за какие деньги и на тренингах не получишь.

– Зачем тебе такой опыт?

– В жизни пригодится. Как говорится, что нас не убивает… и далее – по тексту.

– А от меня, наверно, ты хочешь услышать полную версию?

Он уже знал, что Галина Камышева не только выжила, но и дала показания. Видно, разговор с Викой для нее многое изменил. Эти данные были дополнены: и работой с сотрудниками больницы, и информацией из архивов, и вот уже почти все кусочки мозаики встали на свои места. Марк тоже хотел оценить их в цельном виде, а не только в свете того, что он лично выяснил. В конце концов, это будет справедливо! Он ведь помог расследованию!

– Ты в курсе, что подобную информацию разглашать нельзя?

– Не переживай, я тебя не для того расспрашиваю, чтобы потом в Фейсбуке быстренько в статусе что-то настрочить, – усмехнулся Марк.

– Я не о том. Мне об этом и тебе рассказывать нельзя.

– А к чему привели твои предыдущие попытки ничего мне не рассказывать? Помнишь?

– Ни к чему хорошему, – признала она. – В том-то и дело. Ладно, слушай… Петр Камышев родился в нерелигиозной семье. Родители его были ярыми строителями коммунизма и сторонниками мнения, что Бога нет, а есть товарищи и партия. Да и Петр этой же точки зрения придерживался довольно-таки долго. Как именно он познакомился со свидетелями Иеговы, действовавшими в те годы очень тихо и незаметно, сказать сложно. Он об этом никому не рассказывал, да и друзей у него не было.

Впрочем, в религиозной общине Камышев надолго не задержался. Он начал по-своему трактовать Писание, усомнился в навязываемых ему правилах, а потом и вовсе принялся утверждать, что лишь ему одному дано понять волю Божию.

Лидеры общины такого смутьяна терпеть не стали и выставили Камышева за дверь. Но ему уже и не нужна была их компания. Религиозные идеи стали частью его мира, отныне он был точно уверен: ему открылся истинный путь к Богу. Правда, проповедником Камышев не стал – не в его это было характере. Ему хотелось жить «праведно» самому и научить этому исключительно членов своей семьи. Другие последователи ему были не нужны!

Но чтобы семью чему-то научить, надо ее сначала создать, а с этим у Петра возникли проблемы. Высокий, видный, он привлекал к себе внимание женщин. Но даже самые неприхотливые дамы быстро понимали, что с «завидным женихом» что-то, мягко говоря, не так. Он не пил, не курил, однако ему ничего такого и не требовалось, чтобы «учреждать» одну отдельно взятую диктатуру в своей квартире, доставшейся ему от родителей. Одни женщины уходили сами, других выгонял сам Камышев, потому что в какой-то момент решал, что они «недостойны познать сущность бытия».

Ему было около сорока, когда он встретил Галину Викторову. Галя особой красотой не отличалась, зато отличалась повышенной стеснительностью. Сочетание получилось трагичное: она до смерти боялась мужчин, которые были совсем не прочь познакомиться с довольно-таки милой, улыбчивой, но робкой девушкой. В результате к своему тридцатилетию Галя подошла не только незамужней, но и оставшись девственницей. А ведь семью ей тоже хотелось создать! И родня на нее давила, и, вообще, становилось все тоскливее, особенно по вечерам. Поэтому, когда Петр проявил настойчивость, она смогла перебороть свою излишнюю скромность. Обоим тогда казалось, что каждый получил то, чего и желал. Она – красавца-жениха, из-за которого ей завидовали все подруги. Он – чистую, нетронутую девушку, готовую разделить его веру.

Галя ее и разделила. Не потому, что ей так уж хотелось узнать «путь истинный». Она просто легко поддавалась влиянию, к тому же боялась потерять мужа. Тогда ведь она из старой девы быстро превратится в глазах подруг в разведенку! Естественно, странности мужа она видела, но все терпела, думала, что у других еще хуже бывает. Когда же она впервые забеременела, мысли о разводе отпали сами собой. Нельзя ребенка без отца оставлять!

Первым в семье Камышевых появился на свет Андрей, еще через три года Петр забрал из роддома дочку Леночку. Воспитанием детей занимался преимущественно отец. Матери позволялось лишь вносить легкие коррективы в этот процесс и следить за их образованием. Духовное воспитание Камышев проводил по собственной системе, учил сына и дочь видеть мир таким, каким видел его сам. А в объективности собственной позиции он даже и не сомневался!

Телесные наказания детей не были редкостью. Андрею доставалось чаще. Лену отец старался лишний раз не трогать – и потому, что она девочка, и потому, что она была более послушной, чем ее брат. Но и она порою подвергалась поркам, поскольку папаша ее отличался вспыльчивостью и скверным характером.

Из-за чего именно произошел их последний конфликт двадцать лет тому назад, Галина Камышева вспомнить так и не смогла. То ли Лена не убралась в квартире, то ли платье новое случайно порвала… Отец узнал об этом раньше матери, а он и без того весь день пребывал в особенно плохом настроении из-за проблем на работе. Вряд ли он хотел ударить Лену так сильно, да еще и не единожды, но… как он потом объяснил жене, просто не смог остановиться.