Женщина промокнула глаза платком, а Саша зашептала Пистолетцу:

– Тетка Клава грамотная, ты что, забыл? Это же она Олюшку читать научила…

– Научила, на погибель ее, – услышала всё тетка Клава. – Лучше б и правда она дурочкой росла – живой бы зато осталась.

– Не надо так говорить! – вскочила Саша, на глазах у которой заблестели слезы. – Оля погибла не зря. Я вчера уже сказала Борису, а сейчас и вам скажу… Я всё сделаю, что в моих силах, чтобы этот ужасный закон отменили! Чтобы вы имели право быть грамотными! Святая ко мне хорошо относится, я смогу ее убедить!..

– Даже если и сможешь, – вздохнула женщина, – Олюшку уже не вернуть. Да и что с того, что нам дозволят читать и писать? Кто нас будет этому учить? Может, Святая вместо карателей учителей по деревням рассылать станет?.. Но даже если и научится кто – какой теперь с этого прок? На старости книжки читать, которых тоже нету? Зачем старикам грамота? Недолго уже осталось до того, когда не станет на свете «диких» мутантов. Так что самый-то страшный закон не тот, что читать не велит, а тот, что запрещает нам деток иметь. А уж его Святая ни за что никогда не отменит, хоть ты на коленях перед ней ползай, хоть пятки целуй.

– Почему?.. – промямлила Саша, понимая уже, что тетка Клава стопроцентно права. – Я попробую…

– Ты лучше попробуй сама ее место занять, – улыбнулась женщина. – Вот тогда, может, толк будет.

В дверь постучали, а потом она приоткрылась и в избу просунулась Лёшкина голова:

– Идемте, мы готовы!

Уговорить пойти «на бой» Борису с Лёшкой удалось только одного кособокого и безгубого, похожего на лягушку мужичка, назвавшегося Павлом. Он то и дело вздыхал и оглядывался, подумывая, вероятно, не слинять ли домой.

– Мы ж говорили, – развел руками Борис, – што у нас тока двое ишшо, кто с руками-ногами. Но второй, Петро, идти отказался. У него мать больная совсем, да братья-сестры, што сами ничо не могут…

– Ладно, – сказала Саша. – Спасибо вам. Только, наверное, и вам идти не надо.

Все, кроме Денисова, уставились на нее с удивлением, а Павел растянул до ушей безгубый рот и радостно квакнул:

– Тады я домой?

– Погодь, – остановил его Борис и спросил у девушки: – Што за хрень? То звала, то не надо?

Саша смущенно шмыгнула носом. Вместо нее ответил Пистолетец:

– Тетка Клава тут сказала кое-что дельное… В общем, скорее всего, мы напрасно пойдем. Никто нас там не дожидается. Глеба или спрятали, где нам не найти, или в город увезли. Нам бы и самим можно было об этом подумать, но… Так что и впрямь, вы уж того, простите нас и прощайте – мы одни пойдем. Посмотреть всё равно надо: а вдруг?..

– Ну так на «вдруг» и мы, глядишь, пригодимся, – сказал Борис и махнул Лёшке с Павлом: – Берем колья – и за ними.

Едва покинули село, Саша юркнула в кусты и переоделась в храмовницкую форму. Одежду погибшей Олюшки она завязала в узелок и отдала Лёшке. Затем, обогнав мужчин, первой выбежала из леса на берег и застала там впечатлившую ее изысканной бредовостью картину: на речном песке, расчерченном прутиком в клеточку, разноногий плешивый мутант и здоровенный чешуйчатый «птеродактиль» играли камешками в шашки.

– Ой! – сказал сидящий к ней «лицом» «птеродактиль».

Разноногий обернулся. Из леса как раз вышли и направились к девушке Пистолетец и трое «диких».

– Ого, какую ты армию собрала! – зацокал языком Игнатий. – Ваша взяла, мы сдаемся. Тока погодь, партейку доиграем, лады? – и, не дожидаясь ответа, повернулся к Стёпику: – Мой ход!.. – Затем он трижды шлепнул черным камешком между белыми, смел их с «доски» и объявил: – Я выиграл.

– Так нечес-стно! – взвыл «птеродактиль». – Так нельзя ес-сть! Так не по правилам!

– А нас с тобой по правилам ели? Вот то-то же. Каждый ест, как умеет. Было бы што. Но то в жизни. А в шашки я тебя честно обыграл, это ты правил не знаешь. И вообче, хорош спорить, нас, вон, люди ждут.

Саша, забыв о цели визита, недоуменно моргала, глядя на говорящего «птера». Наконец всё же очухалась:

– Почему он… разговаривает?.. И вы не боитесь, что он вас тоже… съест?..

– А ш-што мне, молчать, ш-што ли, кады он ж-жульничает?! – возмутился «птеродактиль». – А ес-сть вс-сяких ж-жуликов мне и вовс-се противно.

– Сам ты жулик! – завопил Игнатий. – Не умеет играть, а садится!.. – затем подмигнул Саше и сказал: – Вы его не бойтесь, он человечины брезгует.

Девушка сглотнула и решила в это поверить. В конце концов, не убегать же с воплями отсюда. Хотя, признаться, этого очень хотелось.

– Вы правда сказали, что сдаетесь? – стараясь не смотреть на «птера», спросила она у разноногого.

– Конечно правда. Куды мы двоем-то супротив этакой силищи? Хватайте нас, вяжите и тащите, куда следует. Тока Стёпик щекотки боится, так што поаккуратнее.

– Ничего я не боюс-сь, – обиделся «птер». – И никуда с-себя тащ-щить не дам. И вязать тож-же. Залезай лучш-ше ко мне в упряж-жь, да полетим отс-седова.

– Как же мы полетим, ежели к нам люди драться пришли? Это невежливо. Да я и сдался им ужо…

– Ты с-сдалс-ся, тебя пус-сть и вяж-жут. А я полетел.

– А ну, хватит паясничать! – не выдержал Денисов. – Где остальные?

– Где Глеб? – подхватила Саша.

– Вам направление указать, али точное место? – поинтересовался Игнатий.

– Отвечай, когда спрашивают! – вмешался, тряхнув колом, Борис.

– Так я ж не против ответить-то… Тока вот где они чичас, точно и сам не знаю. А поплыли туды, – ткнул он в направлении Устюга.

– Поплыли? – нахмурилась девушка. – Все?

– Ну да, все. Нас вот тока со Стёпиком не взяли. Маловата, говорят, лодчонка.

– А куда они поплыли?

– Дык ясно куды – в Устюг. К Подземному Доктору.

– Зачем?.. – ахнула Саша.

– Спросишь опосля у мужа, коли стренетесь, – ухмыльнулся Игнатий. – Потому как он сам к нему захотел.

– Этого не может быть!

– Стёпик?.. – обернулся к «птеру» разноногий. Тот уверенно кивнул и добавил:

– Хорош-ший он муж-жик, Глеб твой. Меня пож-жалел. Эти-то ироды хотели, ш-штоб я их с-сс мальчонкой отнес-с, а Глеб говорит: нет, тяж-жко С-степану будет, в лодке поедем. Ну и поехали.

– С каким еще мальчонкой? – насторожился Пистолетец.

– Да наш-шел я тут одного… – вопросительно глянув на Игнатия, начал Стёпик.

– Ладно, и впрямь хорош дурака валять, – поднялся тот на ноги и отряхнул со штанов песок. – Теперь-то уж што? Не драться ить впрямь…

И он рассказал про найденного сына Подземного Доктора; про решение Глеба плыть с ним к Доктору в лодке; про то, что уговорил не убивать Тима; про вызвавшихся их сопровождать Мирона и Нюру.