– Да, я в панике, – ответил Энтони.

– Я не так уж плохо играю в карты, – заметила она, тасуя колоду. – Дэвид научил меня кое-каким уловкам.

– Тебе лучше не прибегать к ним. Они все наверняка крайне подозрительны, а результат обречен.

– Пф. – Селия бросила ему еще несколько карт. – Я думала, у тебя сильный характер. А ты отказываешься отвечать на вопросы и отклонил вызов. Мне казалось, ты любишь вызовы. Чего ты боишься?

Энтони не обращал внимания на лежащие перед ним карты.

– Селия, я не хочу играть с тобой в карты.

– Не меняй тему. Какую игру предпочитаешь?

Он вздохнул и отвел взгляд.

– Нет.

Селия уловила стальную нотку в его голосе и отложила колоду.

– Почему? Ты же играешь с Норвудом и остальными, даже если не хочешь.

– Да, но потом никто из них этому не рад. – Энтони старался не встречаться с ней взглядом и теребил в руках полу халата.

– Потому что ты выигрываешь, – сказала Селия.

– Потому что они думают, что я жульничаю. – Энтони поднял голову и посмотрел на нее из-под полуприкрытых век. – И ты это знаешь.

Она собрала разбросанные карты.

– Тут ты жульничать не сможешь, – сказала Селия, раздавая. – Это чистая удача.

– Сначала, – пробормотал Энтони.

– Что это значит? – Энтони пожал плечами, и она чуть подалась вперед. – Знаешь, ты ведь можешь мне доверять, – негромко произнесла Селия. Он снова посмотрел на нее, взгляд казался слегка циничным. – Я не расскажу ни единой душе, даже если ты признаешься в жульничестве. Но я все равно не поверю.

Энтони долго молча смотрел на нее. Она затаила дыхание, понимая, что сейчас тот самый поворотный момент.

Селия слышала сплетни о том, что он карточный шулер и мошенник, но никогда не верила в это по-настоящему. Однако и в самом деле кажется странным, что Энтони так удачлив, в то время как остальные, в том числе и Дэвид, обычно проигрывают примерно столько же, сколько выигрывают. В чем секрет Энтони Гамильтона? Неужели он действительно жульничает? Селия в это не верила, но… Расскажет ли он ей? Доверится ли настолько?

– Я умею считать карты, – произнес наконец Энтони.

Она нахмурилась.

– Считать? Все знают, сколько их.

– Я умею считать карты по масти и рангу, – уточнил он. – Во время игры.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что Энтони имеет в виду и каким образом это помогает ему выигрывать.

– Правда? Да нет, ты меня дразнишь, – сказала Селия.

Он придвинулся ближе к изголовью кровати, взял у нее колоду и раздал карты для игры в двадцать одно на четверых. В его длинных пальцах карты ложились на свои места, как дрессированные.

Затем он стал переворачивать их так, как при игре вчетвером, но в открытую. В первое время, начал объяснять Энтони, он просто наблюдал и играл инстинктивно. Частенько проигрывал деньги, но был очень осторожен и ставил только небольшие суммы. Но с уменьшением колоды вырастали его ставки; он запоминал все карты, которые уже вышли из игры, но, что еще важнее, все карты, которые пока не сыграли.

– К примеру, – сказал Энтони, – мне нельзя играть на это, – он показал на карты, лежащие на покрывале, – потому что я знаю, что там не сыграно еще пять фигур, они все еще находятся в колоде. Мои шансы вытащить одну и испортить расклад крайне велики.

Селия нахмурилась, глядя на кучки карт. Долго подсчитывала и в конце концов поняла, что он прав.

– И ты все это помнишь, так легко?

– Да, более или менее. Смотри, что получится. – Он выложил еще карты поверх предыдущих, и Селия невольно открыла рот, потому что валет червей лег прямо перед Энтони. Также он выложил королеву. Две из четырех перевернутых карт оказались фигурными.

Селия посмотрела на Энтони, так и не закрыв рот.

– Это поразительно.

Он скорчил гримасу.

– Ничего подобного.

– Еще как поразительно, – настаивала она.

Энтони криво улыбнулся.

– Из-за столь пустякового умения меня выгнали из трех школ. Не сомневались, что я жульничаю. Я был слишком молод и самовлюблен, чтобы позволить другим выигрывать, и, полагаю, еще и злорадствовал. Преподаватель математики заявил, что я не смогу его обыграть, но я, как последний дурак, выиграл. Он до того разозлился, что написал моему отцу, и на этом мое обучение в той школе закончилось. Точнее, во всех школах.

– Но почему ты не объяснил все отцу? – воскликнула Селия. – Разве он не расстроился из-за ложного обвинения?

Энтони прислонился к изголовью кровати и, опустив голову, уставился на колоду, которую все еще держал в руке.

– У меня имеется ответ на твой вопрос, дорогая. Ему было наплевать, почему и как я обыграл в карты учителя математики. Единственное, что его волновало – это то, что меня обвинили, а значит, я его опозорил. – Энтони поднял оставшиеся в руке карты и, не глядя на них, сказал: – Туз пик, королева червей, валет червей, девятка, две семерки, восьмерка и двойка. – Затем бросил карты на кровать лицевой стороной вверх. Каждая названная им карта упала на стеганое покрывало. Селия выдохнула.

– Поразительно, – снова прошептала она.

Энтони с отвращением фыркнул.

– Черта с два. Сегодня я даже не пытался выиграть. Если честно, я пытался подыграть Перси, но он такой болван, что не сумел этим воспользоваться.

– Я больше никогда не буду играть в вист ни с кем, кроме тебя.

– Я не люблю вист.

– Придется полюбить, – сказала Селия. – И тогда мы сможем выиграть все, чем владеют Дэвид и мистер Перси.

– Я не играю ради того, чтобы разорять других.

– Но Дэвид этого заслуживает, – пробормотала она. – Значит, ты собрался утром уехать, потому что умеешь делать то, чего не умеет больше никто?

– Я собираюсь уехать, потому что не хочу, чтобы меня снова назвали шулером. И потому… – Энтони сделал паузу. – Потому что не хочу тащить тебя вниз за собой.

– Так ты и меня бросаешь? – воскликнула Селия.

Выражение его лица стало мрачным.

– Я освобождаю тебя. Помогаю выйти из неловкого положения. – Энтони говорил отрывисто. Он опустил ноги на пол и протянул руку, чтобы помочь и ей слезть с кровати. – Давай. Тебе нужно идти.

Она не сдвинулась с места.

– Зачем ты писал мне те письма?

Его челюсти напряглись.

– Чтобы поднять тебе настроение.

– И все?

Энтони вздохнул.

– Селия, тебе не следует здесь находиться. Я напрасно позволил тебе войти.