Мне приходится отвести взгляд, потому что от эмоций в его глазах сердце сжимается. Его будто тугим корсетом стягивает осознание этого нового, доброго, сочувствующего Николаса. Под тяжестью взгляда становится трудно дышать. Хочу верить, что он говорит искренне, но не могу.

Сейчас он милый, сопереживающий, но взять хоть неделю до этого. Что, если у меня будет плохой день, я ему расскажу и столкнусь не с милым и сопереживающим, а с тем, другим? С тем, кто отстранялся от всего, стоило оказаться перед чем-то неприятным? Тот Николас рано или поздно вернется и заставит меня пожалеть о том, как я открылась.

Не могу забыть его слова: «Наоми не нужна работа», «Не наказывай меня за то, что я могу позволить себе хорошую машину». Его горечь, когда я помешала ему принять то предложение в Мэдисоне. Он может извиниться тысячу раз, но я все равно буду гадать, действительно ли он имел в виду то, что сказал. Верит ли он в меня.

– Чем бы тебе ни захотелось заняться, я тебя поддержу.

В голове вспыхивает картинка кафе в Тенмуте. Дома с привидениями. И я молчу.

– Мне так жаль, что мама…

– Мне тоже.

– И отец.

– А мне жаль твоего отца и Беатрис.

Он хмыкает.

– Беатрис. Ее любимая дочка, как мама ее называла. Удивительно, и почему же это Хезер никогда не приезжает.

– Бедная Хезер. – Может, она все же заслужила роль подружки невесты. Дурацкая мысль отправляется в мысленный шредер, потому что никакой подружки невесты не будет. И свадьбы тоже. Мы с Николасом даже мимо стеллажа со свадебными украшениями пройти не можем, чего уж говорить о походе к алтарю на настоящей свадьбе.

Все равно все разрушится, но теперь от этой мысли никакого удовлетворения я не получаю. Сейчас я не ненавижу Николаса. И могу назвать все качества, по которым буду скучать. Но продолжаться так не может. Если бы не эта его вновь появившаяся ко мне теплота, не наша честность друг с другом, не откровенность в мыслях и чувствах, было бы гораздо легче. Когда это все закончится, я хочу уйти с твердой решимостью и уверенностью, что делаю лучше для себя. Для нас обоих.

Кажется, Николас видит мое замешательство и внутреннюю борьбу, но принимает ее за разочарование по поводу магазина рукоделия, потому что, знай он мои настоящие мысли о том, как от него уйти, он бы улыбался не так.

– Я тоже хочу тебе кое-что показать, – говорит он и за руку ведет меня в малую гостиную. Замечаю Щелкунчика на каминной полке, и сердце сжимается.

Он садится на краешек своего стола и жестом приглашает меня сесть в его компьютерное кресло.

– Хочу показать тебе, чем я так долго занимаюсь в компьютере. К работе это отношения не имеет.

О нет. Если сейчас он кликнет на порносайт, лучше не надо. Все-таки есть границы, чем можно делиться, а чем нет.

– Расслабься, ничего плохого.

От увиденного вся моя меланхолия исчезает, потому что для нее просто не остается места от изумления.

– Ты серьезно? – Ничего не могу с собой поделать и таращусь на него.

Он торжественно кивает.

– Вот это.

– Это.

Я моргаю, глядя на экран. Он на девяносто первом уровне в компьютерной игре Nightjar. Из того, что я вижу со стартовой страницы, это квест в стиле фэнтези с кучей мифических существ. Его ник…

– Это что, «Конечно»? «Да, конечно» на все?

– Не «конечно», а «кончено» – «Всё кончено», последние слова Кардейла, и они запускают поиск… не смейся!

– Прости. – Я честно борюсь с улыбкой. Кажется, проблема с первоисточником. – А кто такой Кардейл?

Он хмурится.

– Я не издеваюсь, – искренне заверяю я, накрывая его руку своей. – Просто удивлена, вот и все. Но хочу узнать об этой игре все, что можно. Девяносто первый уровень? Похоже, ты действительно отвечал «да, конечно» на все.

Он закатывает глаза, но объясняет:

– Ладно, Кардейл – древний волшебник, на которого напали, пока он доставал пророчество из Царства Снов. Так начинается твое путешествие. Все ищут пророчество, потому что, умирая, он сказал: «Все кончено», и многие считают, что случится что-то ужасное, но наверняка этого не знают, так как пророчество пропало. Если бы ты знала эту игру, то сразу бы поняла, что мое имя означает…

– Хорошо, хорошо. – Он так серьезен, что это даже мило. – Ты на девяносто первом уровне. Довольно высоко. Пророчество уже близко?

– Я находил его четырнадцать раз. После каждого выигрыша перезапускаешь игру, и пророчество автоматически переносится в другое место, и подсказки меняются, так что нужно искать заново.

– А когда ты его нашел, что там было? – Мне действительно интересно.

– Оно каждый раз разное. Но на форумах – есть целые форумы, посвященные этой игре, – игроки считают, что они связаны. Когда выигрываешь, получаешь простое предложение, что-то вроде расплывчатой фразы из печений с предсказаниями, которая не всегда имеет смысл без контекста, но мы собрали их в табличку и нашли связь. Существуют тонны теорий, но лично я считаю, что есть сотни возможных пророчеств, и если собрать их в нужном порядке, получится история о том, кто убил Кардейла.

Он так взволнованно и воодушевленно рассказывает. Поверить не могу, что не знала об этой части его жизни. Меня всегда раздражало, что он так часто пропадал в своем компьютере, но я ни разу не видела, что он там делает. У него есть целый мир, о котором я даже не подозревала! И теперь злюсь на себя, что не проявляла любопытства. Он же дантист. И что же, я думала, он делает в компьютере по ночам? Часами пялится на рентгеновские снимки пациентов? Боже, Наоми. Ты просто слепая.

– А это кто? – Тыкаю мышкой в человечка, крутящегося на какой-то платформе, меняющего позу, играющего бицепсами, упирающего мощные кулаки в бедра. Лицо его скрывает черный капюшон и в целом он напоминает мне морского злодея Мэн Рея из Губки Боба. Вслух я этого не произношу.

– Это мой персонаж, Грейсон.

– Грейсон? У этого имени есть какое-то значение?

– Я назвал его в честь героя комиксов, Дика Грейсона. – Я фыркаю, и он пихает меня в плечо. – Как по-взрослому. А в сороковых, вообще-то, многих так звали, потому что не знали, что когда-нибудь ты над ними посмеешься. Так или иначе, другие персонажи у меня тоже есть, но у Грейсона больше очков опыта, так что я использую его для более опасных заданий.

Мои глаза становятся все круглее и круглее.

– Ты кто такой?

Он криво усмехается, и я отвечаю на улыбку.

– Компьютерный фанат.

Похоже, я неравнодушна к компьютерным фанатам.

– Покажи мне, как играть?

– Ты серьезно? – У него загораются глаза.

– Если ты не против. Я пойму, если нет, – а потом добавляю, поражаясь собственному взрослому поведению: – Если тебе нужно личное пространство, личное занятие, я понимаю.